В прокат вышла фантастическая антиутопия «Дивергент» (Divergent, 2014) о том, как тоталитарное государство будущего принуждает подростков к самоопределению. С подробностями – Нина Цыркун.

Удивительное дело – мрачные дистопические фантазии для подростков сочиняют не угрюмые мужчины с тяжелым прошлым, а приятные во всех отношениях дамы, благополучные супруги и матери, крепенькие такие и улыбчивые. Возьмем ли мы Сьюзен Коллинз с «Голодными играми» или Веронику Рот с «Дивергентом», жизнь им удалась во всех смыслах, и, видно, правда: для того чтобы быть социальным пессимистом, надо очень хорошо жить. А может быть как раз от доброты душевной, воспитанной благополучием, родился в них воспитательский драйв? И желают они настроить юную поросль на преодоление тягот жизни, чтобы не было ей потом мучительно больно?

Обе писательницы точно выбрали свою targetgroup – девочек, не обремененных багажом прочитанной sci-fi классики. Признаться, ничего плохого, кроме хорошего я в этом не вижу: коли последним в лом читать серьезную взрослую литературу, можно ознакомиться с некоторыми идеями на адаптированном материале – и уж тем более это проще и нагляднее, если в кино.

В «Дивергенте» Нила Бергера, экранизации первой части трилогии Вероники Рот, сохранены и акцентированы основные сюжетные струны, рассчитанные на запрос потребительниц: отношения с родителями и братом, с подругами и главное – с объектом любви, какой как раз и рисуется в девичьих грезах: возрастом постарше, лицом мрачноват, с легкой щетиной на щеках, загадочный и исполненный суровой нежности, вот как англичанин Тео Джеймс в роли наставника-тренера по прозвищу Четыре. В сетях этих девичьих томлений шестнадцатилетней Беатрис Прайор (Шейлин Вудли) главная коллизия воспринимается как история суровая и опасная, но на выходе сулящая заманчивый бонус; пресекающая склонность к унылому конформизму и стимулирующая дерзания.

«Дивергент»

Лет через сто, после атомной войны жизнь в уцелевшем Чикаго удалось наладить путем строгой регламентации: общество разделили на страты-фракции в соответствии с природным складом и способностями граждан. Кто поумнее – того записывают в Эрудиты, то хочет жизнь свою отдать служению другим – того в группу Отречение, у кого сильны бойцовские качества – того в Бесстрашие и т.д. Полной гармонии эта селекция, предназначенная для сохранения классового мира и комфортного сосуществования индивидов все-таки не обеспечивает: фракции соперничают между собой за право рулить городом-полисом, в котором находящиеся на вершине власти люди из Отречения вместе с умниками из Эрудитов желают поставить себе на службу силовиков из Бесстрашия.

«Дивергент»

Что же касается народа, то жизнь в соответствии с собственным суперкачеством обещает удобное существование в зоне своей фракции, и большинство эта возможность вполне устраивает. Правильный выбор помогает сделать профессиональное тестирование: один укол в кресле психолога – и сеанс воображаемой инициации выдает результат-предписание. Но находятся одиночки, которым как-то тесно на узкоколейке – им и того хочется, и другого, и третьего, и можно без хлеба. Тут психология бессильна. И вот эти-то бедолаги, не укладывающиеся в жестко очерченные нормы, называются дивергентами и считаются опасными для общества.

«Дивергент»

Понятное дело: одномерный человек и единодушное общество – мечта всякого лидера нации. Но нерасчетливая природа почему-то заложила в человеке множественность, по крайней мере вероятностную. Эмблематичную картинку разнообразия жизненных путей, открывающихся у подростка на пороге самостоятельного будущего, авторы фильма рисуют в эпизоде с тестированием, когда под воздействием наркотического препарата Трис видит себя в пространстве со множеством зеркал, в которых дробится, множится ее фигура. Идеалом в тоталитарных обществах (а тут мы как раз с таким и имеем дело) всегда считается личность цельная, непротиворечивая, не подверженная сомнениям и всякому «гамлетизму». И этой своей множественности в зеркалах Трис, видно, испугалась больше, чем бросившейся на нее клыкастой собаки. А потому предпочла, слегка слукавив, пойти по прямой дорожке Бесстрашия. Но проницательные стражи фракции умеют отличить правильную особь от неправильной, разглядеть за примерным поведением подозрительные отклонения. Однако ж неслучайно – вопреки науке – Трис видит свою доминанту в безбоязненности; правда, по молодости еще не догадывается, что заключается оно не только в готовности спрыгнуть с мчащегося поезда или сигануть в пропасть, не зная, что ждет на дне. Чтобы достичь подлинного бесстрашия, ей пригодится и отречение, и дружелюбие и искренность – все то, что в ней хотели убить.