Финал этой истории хорошо известен. Современные путеводители по Японии описывают произошедшее примерно так: церковь Оура в Нагасаки была возведена в 1864 году и освящена в честь двадцати шести мучеников за веру, распятых по приказу здешнего феодала в самом конце XVI века. 17 марта 1865 года к местному настоятелю французскому священнику Бернару Петижану обратились несколько крестьян из деревни Ураками. Они объявили себя тайными христианами и попросили отвести их к статуе Богородицы.

«Молчание»
Silence
По роману Сюсаку Эндо
Авторы сценария Джей Кокс, Мартин Скорсезе
Режиссер Мартин Скорсезе
Оператор Родриго Прието
Художник Данте Ферретти
Композиторы Кэтрин Клюге, Ким Аллен Клюге
В ролях: Эндрю Гарфилд, Адам Драйвер, Лиам Нисон, Таданобу Асано, Киран Хайндс, Иссэй Огата, Синья Цукамото, Ёси Оида, Ёсукэ Кубодзука, Каору Эндо и другие
Cappa Defina Productions, CatchPlay, Emmett.Furla Films, Fábrica de Cine, SharpSword Films, Sikelia Productions, Verdi Productions, Waypoint Entertainment
США – Тайвань – Мексика
2016

Эти события увековечены в рельефе, установленном рядом со входом в церковь. Отец Бернар, старец с благообразной бородой и спокойным лицом, возвышается над группкой коленопреклоненных японцев, благоговейно смотрящих в сторону маленькой изящной Мадонны.

Вскоре после прибытия крестьян из Ураками обнаружилось, что в Японии с XVII века существует тайная христианская община, насчитывающая десятки тысяч человек. Об этом незамедлительно сообщили Пию IX, который (и эту деталь авторы путеводителей любят особенно) назвал случившееся чудом Востока, а отца Бернара назначил апостольским викарием Японии. Через пять лет японские власти окончательно сняли запрет на исповедание христианства в стране, а в Ураками началось строительство грандиозного собора (разрушен во время ядерной бомбардировки, сейчас восстановлен). Так закончилась история гонений на христиан в Японии.

Примерно через сто лет, в 1966 году вышел роман Сюсаку Эндо «Молчание», в основу которого был положен реальный исторический факт – произошедшее в 1633 году отступничество отца Кристована Феррейры, возглавлявшего на тот момент орден иезуитов в Японии. После пятичасовой пытки Феррейра отрекся от веры. Впоследствии он взял имя Савано Тюан и поселился в Нагасаки. Известно, что его перу принадлежат труды по медицине и астрономии, а также, предположительно, антихристианский трактат, опубликованный только в 20-х годах XX века. Голландские купцы утверждали, что Феррейра не только отрекся, но также активно помогал японским властям бороться с местными христианами. Смущенные этими известиями, иезуиты предприняли несколько попыток проникнуть в Японию и связаться с отступником, однако все они закончились провалом. Так, в 1642 году оказалась раскрыта группа отца Джованни Антонио Рубино, а входившие в нее священники предположительно приняли мученическую смерть. В 1643 году арестована группа из четырех иезуитов, которых под пытками заставили отречься от христианства. По иронии судьбы на процессе против искавших Феррейру священников сам Феррейра работал переводчиком. Дальнейшее известно плохо. Мы знаем только, что один из пойманных тогда иезуитов – отец Джузеппе Кьяра – дожил до 1685 года. Как и Феррейра, он был вынужден взять себе японское имя и жениться. Для местных он стал Окамото Санъуэмоном. Впрочем, источники утверждают, что к концу жизни Кьяра содержался в тюрьме для христиан.

Герои Эндо – еще одна группка иезуитов, стремящаяся обнаружить Феррейру. Франсиско Гаррпе, Жоан де Санта-Марта и Себастьян Родригес отправились из Лиссабона в Макао в 1637 году. В Макао Гаррпе и Родригесу (Санта-Марта заболел малярией и был вынужден прекратить участие в экспедиции) удалось найти провожатого – японца Китидзиро, который помог им переправиться в закрытую для португальцев Японию. Там они скрываются у исповедующих христианство крестьян, крестят, исповедают, служат мессы и наблюдают за казнями мучеников за веру. Сильный Гаррпе молится. Родригес же представляет лик Христа и пытается понять причину его молчания. Почему должны страдать эти бедные люди, которые едва сводят концы с концами и мечтают только о том, что после смерти попадут в «светлый храм параисо», где будет вдоволь еды и не будет князей, налогов и чиновников. Почему Бог не вмешается? Почему он заставляет их страдать?

Их миссия окончится неудачей. Гаррпе погибнет, а Родригес, которого предал Китидзиро, окажется в руках японских властей. В финале его ждут отречение, японское имя, жена и долгая жизнь. Казалось бы, все просто: самый слабый из трех священников (Эндо неоднократно подчеркивает, что Родригес в духовном смысле слабее и Гаррпе, и Санта-Марты) наступает на фуми-э, изображение Христа, предавая самое дорогое. Однако отступничество в случае Родригеса парадоксальным образом оказывается его триумфом. «Ибо кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее, а кто потеряет душу свою ради Меня, тот обретет ее». Отречение Родригеса спасает жизнь истязаемым крестьянам. Это и есть то вмешательство Бога, о котором Родригес думал на протяжении всего своего путешествия.

«Молчание»

«Молчание» Мартина Скорсезе – не первая экранизация романа Эндо. В 1971 году вышел фильм Масахиро Синоды. Впрочем, едва ли можно говорить о преемстве двух экранизаций.

В своем «Молчании» Синода заметно сместил акценты романа. Уже романный Родригес удивлялся простоте и какой-то необычайной естественности всего происходящего вокруг. Япония казалась ему непонятным местом, в котором арестованные крестьяне повседневно объясняли ему, что они – христиане, а стражники – язычники, после чего начинали болтать со своими конвоирами так, словно это разделение в сущности ничего не значило. Мученик за мгновение до смерти мог буднично перешучиваться с одним из своих мучителей, страшный гонитель христиан оказывался вежливым и участливым старичком, а трусоватый Китидзира, который постоянно отрекался и постоянно каялся, в своей нелепости меньше всего казался похожим на зло из читанных им житий.

Падре Родригес у Синоды – это странный, неуместный человек, который, словно лунатик, перемещается по пространству Японии, ничего решительно не понимая. Он христианский священник, но как не похож на японских христиан! Те твердо стоят на ногах, поют гимны на своем языке, собираются друг у друга по ночам и слушают наставников, мощных стариков и старух, которые в стиле народных сказов повествуют о подвигах святости казненных португальских отцов с диковинными именами. То ли это христианство, которое принесли в Японию миссионеры? И, быть может, самое главное: могут ли здесь прижиться западные идеи вообще? Вопрос, который должен был волновать людей поколения Синоды, в юности ставших свидетелями резких изменений в японском обществе. Сможет ли Япония оставаться Японией, несмотря на все перемены? Не случайно Синода отказывается от социального подтекста, который присутствовал у Сюсаку Эндо. Если в романе христианство – религия крестьян, то в экранизации 1971 года среди арестованных появляются самурай и его жена.

И вот уже в фильме невероятно убедительно звучит речь отступника Феррейры, который утверждает, что иезуиты ошиблись. Японские мученики погибают ради своих богов, которых они лишь по недоразумению называют именами, некогда подслушанными у европейцев. Еще святой Франциск Ксаверий, принесший христианство на эти земли, проповедовал Христа под именем Дайнити, а его слушатели думали, что он говорит им про хорошо известного здесь Дайнити-нёрая – Будду Великое Солнце.

Хотя отступничество Родригеса все еще должно быть актом великой любви, звучит это не очень убедительно. Как самооправдание неудачника, стремящегося сохранить хорошую мину при плохой игре. В финале Родригес сосредоточенно ищет христианскую контрабанду, а потом находит себе новую жену – тоже отрекшуюся христианку, вдову казненного самурая. Во дворе подметает пыль довольный Китидзиро, а голос за кадром сообщает, что отныне Родригеса стали называть Отступником Павлом. Япония поглотила героя. Все кончено.

«Молчание» Скорсезе должно было стать возвращением к религиозной составляющей романа Эндо. В книге Родригес с детства пытается представить лик Спасителя и с детства же пытается понять, что Спаситель чувствовал, говоря Иуде на Тайной вечере: «Что делаешь, делай скорее». Оба мотива красной нитью проходят через все повествование. Лик Христа Родригес видит на фуми-э – во время своего отречения. И только совершив отречение, он действительно может простить слабовольного предателя Китидзиро. Формально, перестав быть христианином, он поступает как настоящий христианин. Все это есть в фильме Скорсезе. Более того, в сцене отречения мы не только видим лик Бога, но и слышим его голос (любопытно, что схожий прием использует и Кончаловский в «Рае», вышедшем в прокат почти одновременно с «Молчанием»). Молчание никогда не было молчанием, и вся жизнь Родригеса и других христиан свидетельствовала о присутствии Бога в мире. Бог страдал вместе со своими мучениками.

Но, подобно тому как Синода в своей версии «Молчания» отказался и от лика Христа, и от прощения Китидзиро ради размышлений о современной ему Японии, Скорсезе, стремясь проникнуть в природу веры и в суть христианства, жертвует японским своеобразием романа. На происходящее наводится легкий лоск, японские гимны заменяются латынью, Китидзиро оказывается сложнее, благороднее и трагичнее, чем это было в книге, японские чиновники – попроще. Феррейра, которого в романе один из героев называет «человеком с черной душой», приобретает внешность и глубину Лиама Нисона. Само действие фильма при всей его поэтичности двигается как-то бодро и уверенно. Все это должно стать близко и понятно западному зрителю.

К тому же перипетии романа позволяют Скорсезе создать произведение не только глубокое, но и зрелищное. Не случайно в старину Жития святых и Страсти были излюбленным чтением. В «Молчании» достаточно острых моментов, жестоких казней и разговоров, держащих зрителя в напряжении. Это абсолютно свой для Скорсезе материал: тут уместно вспомнить хотя бы «Отступников», вышедших ровно за десять лет до «Молчания».

В «Отступниках» честного полицейского внедряли в преступную группу. Казалось бы – криминальный сюжет, слежка за продажей наркотиков, постоянный страх обнаружения, умение вести хлесткие диалоги с врагами и бескомпромиссная принципиальность. Не страшно запятнать себя в глазах всего мира, «ибо кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее, а кто потеряет душу свою ради Меня, тот обретет ее... ибо приидет Сын Человеческий во славе Отца Своего с Ангелами Своими и тогда воздаст каждому по делам его». И вот уже вполне зрительская история оказывается рассказом о подвиге почти религиозном. Во имя торжества правды герой, тайный праведник, лишается всего, что было ему дорого, а в финале погибает. Его гибель действительно оказывается победой. Враг повержен, а в его лице повержена и несправедливость.

«Молчание» – это тот же страх обнаружения, те же разговоры с врагом, даже та же слежка, но только разворачивающаяся на просторах старой Японии. Падре Родригес, как и любой герой Скорсезе, готов идти до конца, проявляя невероятное упорство. Да, изначально он слаб и растерян, но весь его путь – это путь подвига. Подвига, который оказывается не мученической смертью, но мученической жизнью. Жизнью, как кажется другим, жалкой, позорной. Местные власти самодовольно улыбаются и рассуждают о том, что миссионера победила японская трясина, болото – оно все губит. Но нет. Ценой своего отречения Родригес выкупает жизни множества христианских деревень (деталь, отсутствующая у Эндо). И то, что на первый взгляд выглядит поражением, оказывается на поверку упорной борьбой, которая заканчивается безусловной, хоть и скрытой, победой.

«Молчание»

Увы. Чистота и некий, если угодно, классицизм «исполнительской манеры» ослабляют подлинный смысл происходящего на экране. Скорсезе многие годы вынашивал свой замысел – сделать подлинно религиозное кино. Кино величественное. Его занимательность служит привлечению зрителей, до которых он хочет донести несколько простых и важных идей. Но в итоге получается этакая религиозная фреска XIX века, в которой подлинное религиозное чувство часто оттесняется академической выучкой.

Впрочем, при всей академичности, при некой нарочитой красивости подлинное чувство Скорсезе способно обжечь. Всеми силами он стремится передать религиозное содержание книги Эндо. И вот падре Родригес наступает на фуми-э и прощает Китидзиро. Он возьмет имя Окада Санъуэмон и женится на японке. Однако годы не сломят его веру. И хотя все это – лишь кино, мы помним, что реальный христианский священник падре Джузеппе Кьяра доживет под именем Окамото Санъуэмон до восьмидесяти трех лет и умрет в тюрьме для христиан, а почти два века спустя к отцу Бернару Петижану явятся несколько крестьян из деревни Ураками и попросят показать статую Богородицы.