Олег Березин: «По модели вечного двигателя»

Даниил Дондурей. Скажите, нуждаются ли российская дистрибьюция и кинопоказ в оптимизации и, если да, на каких условиях и в каких пространствах? Воспринимают ли занятые здесь профессионалы свою деятельность как кризисную? И еще — нуждаются ли они в целостном анализе киноиндустрии? Интересно ли им, что происходит с российским кино — проводимой политикой, контентом, кадровым составом, инвестициями, или им достаточно знать график голливудских релизов? Важно ли тем, кто сегодня, летом 2011 года, работает с публикой, разбираться с тем, что происходит на других этажах кинематографа? Мне-то самому кажется, что не очень. У прокатчиков и дистрибьюторов нет желания представлять процессы, идущие в большой системе, состоящей, как известно, минимум из 11—12 элементов — от производства, образования, отношений с ТВ и Интернетом до кинокритики и фестивалей.

Олег Березин. Эти вопросы возникли в тот момент, когда пути кинопоказа и дистрибьюции в России окончательно разошлись с остальными десятью компонентами кинематографа.

Д.Дондурей. Спасибо уже за первую фразу.

О.Березин. Причина — неприязнь к кинобизнесу: все понимают, что кинопоказ — единственный сегмент отрасли, который живет по настоящим рыночным правилам. Из этого и возникают все проблемы, потому что этот наш рынок сегодня — не буду говорить, что в отличие от других элементов кино, — четко разделен на три части: две большие и третью, очень маленькую.

Первая часть — большие корпоративные структуры кинопоказа. В большом корпоративном предприятии кинопоказа — не важно, входит ли оно в крупные холдинги или подчиняется каким-то другим владельцам, принимают решения наемные менеджеры. Их основная мотивация — получить бонус от хозяина и удержаться на своем месте. Такая позиция не дает никакой возможности экспериментировать. Самое страшное для них — оказаться, как говорят, «ниже рынка». Поэтому когда весь рынок куда-нибудь падает, они падают вместе с ним. Рынок растет, и они растут — синхронно. Тут страшно только твое личное отклонение «в минус». Но для того чтобы продвинуться в «плюс», когда кинотеатр работает существенно лучше, чем рынок в среднем, нужен предпринимательский риск. Вот владелец бизнеса может позволить себе экспериментировать, потому что все прекрасно понимают, что нет готовых рецептов. Например, мы поставим на экран сложный фильм, но получим какую-то другую аудиторию в то время, когда конкурент показывает «Пиратов Карибского моря». Это всегда опасно — рисковать. Не для бизнеса в целом, а для конкретного менеджера, принимающего решение.

Д.Дондурей. Классическая психология самосохранения…

О.Березин. Отсюда глобальная репертуарная политика больших игроков. Там она особенно заметна. В редких ситуациях, скажем, компания «Парадиз», позволяет — иначе это не назвать — директору сети кинотеатров «Пять звезд» Армену Бадаляну экспериментировать.

Д.Дондурей. Уникальный, можно сказать, опыт.

О.Березин. В том числе и благодаря таланту и дальновидности, которые дают Бадаляну это право на риск. У нас таких единицы.

Вторая достаточно большая часть рынка — те самые советские директора муниципальных кинотеатров. Это «красные директора», в принципе живущие за счет ренты использования муниципального здания. Тут другая философия поведения на рынке: никаких экспериментов вообще не может быть по определению, потому что человек, не являясь собственником бизнеса, не в состоянии прогнозировать свое будущее на пять лет, выстраивать работу с аудиторией в расчете на длительное время. Он не знает, что с ним будет через год. Придет новый мэр, его снимут — он своим детям этот бизнес не передаст. Это другая модель поведения. Политика Армена Бадаляна тут исключение.

Д.Дондурей. Философия невладельца?

О.Березин. Да. При любой попытке построить диалог участников дюжины компонентов индустрии с кинопрокатом понимаешь, что говорить тут, в большинстве своем, не с кем. Ты не можешь найти человека, принимающего решения, готового попробовать, потерпеть, отступить, что-то поменять. Ведь жизнь не всегда состоит из побед. Важно угадать, просчитать, просто увидеть своего зрителя. Некоторые кинотеатры делают это ради бренда: мы тут единственные, кто показывает «трудное кино». Один-два раза в три месяца. Это позволяет директорам таких залов говорить: «У нас не все цинично — есть настоящая поддержка российского кино». Но и в этом случае человек, принимающий решения, должен любить искусство.

Д.Дондурей. Стране повезло с Константином Львовичем Эрнстом, который любит кино. Был бы он Кулистиковым или Добродеевым, не было бы никаких показов немассового кино на нашем ТВ.

О.Березин. Если говорить о телеканалах, там все любят кино. Только по-разному. Если говорить про «Закрытый показ» на Первом, то это тоже некая психологическая индульгенция тому, что будет происходить после 12 часов ночи. Рейтинги уже никто не считает, поэтому пусть Александр Гордон поразвлекается. А вдруг будет какой-то профит или имиджевый толк. А не будет — так вроде все при деле: ни на что и не рассчитывали, продвигали искусство, воспитывали зрителя.

Д.Дондурей. А скажите, возникает ли в сознании показчиков и дистрибьюторов такая цель — развитие аудитории?

О.Березин. Многие об этом мечтают или утверждают, что мечтают, но чтобы кто-то пришел в этот бизнес публику развивать — я не слышал. Каждый кинотеатр в отдельности понимает необходимость работы со зрителем на перспективу, но морально не готов, развивая аудиторию, работать тем самым на своих же конкурентов. Увеличивать их доходы.

Д.Дондурей. Русский философ Николай Федоров говорил о философии общего дела. Нет в нашем кино такой философии. Даже в частном деле кинопоказа.

О.Березин. Мы в 90-е годы лихо перешли к рынку. У очень немногих остается ощущение, что нужно что-то делать для всех. Потому что убеждение, что «это надо делать вместе», всегда требовало какой-то подпитки — идеологической, моральной, профессиональной.

Д.Дондурей. Жертвовать погорельцам или больным будем вместе, но в смешных дозах.

О.Березин. Да, но вот это как раз и есть те микрожертвы, которые делаются не ради себя, а ради общества. Точно так же и в кино. И все понимают, что взять на себя идею поддержки культуры — слишком глобальная задача и одному не потянуть. Поэтому большинство исходит из идеи: я тут пока буду свою маленькую и отдельную делянку обрабатывать.

Д.Дондурей. Понимают ли ограниченность этого взгляда владельцы тех двухсот — двухсот пятидесяти кинотеатров, которые собирают национальную кассу, «заказывают музыку» в индустрии?

О.Березин. В основной своей массе не понимают, потому что они довольны существующей ситуацией. У них все хорошо, бизнес идет. Что-то с аудиторией происходит, но это рынок. Да, они понимают, что, может, лучше было бы расширить аудиторию, хотя бы с точки зрения возрастных параметров. Что следует зрителя воспитывать, что-то с ним делать…

Д.Дондурей. Создавать киноклубы, еще что-нибудь…

О.Березин. Ну да, постеры, реклама серьезных фильмов… Сегодня у нас есть такая возможность, но долговременной целенаправленной работы нет. Нет понимания того, что происходит с аудиторией, как она меняется. В конечном итоге индустрия становится заложником жаждущих развлечения зрителей.

Д.Дондурей. Тут выбор чисто экономический: потакать аудитории или развивать зрительские предпочтения.

О.Березин. Вечный двигатель создать нельзя. Любое устройство, любая экосистема будет стремиться к самоуспокоению. Это то, что сейчас у нас в кино происходит. Всегда нужно какое-то внешнее воздействие: не важно, за счет энергии Солнца или искусственно полученой атомной энергии. И этого внешнего воздействия сегодня нет. Ориентируясь на однотипного зрителя, показывая ему только то, к чему он готов интеллектуально, эмоционально, ментально, мы стремительно идем к тому, что он, зритель, останавливается, упрощается, опускается, потому что нет развивающего воздействия. Стимула расти нет.

Д.Дондурей. Да, это один удручающий итог. Но ведь у кинематографа есть важнейшие задачи непрямого воздействия на людей — не только сбор денег в кинотеатрах, но и создание мифологических и мировоззренческих систем, которые через телевизор, через DVD и кинотеатры управляют обществом. В конечном счете это нечто большее, чем обычные потребительские услуги.

О.Березин. А это и есть та внешняя энергия, та трансформация личности, которая будет работать в сознании нации. Что сегодня заставляет людей собираться в киноклуб? Любое подобное объединение будет существовать, только если у него есть тот самый, как мы говорим, «кинобезумец», который способен своей энергией заряжать всех остальных.

Нынешняя модель такого «вечного двигателя» — «кинотеатр-фильм-зритель, а затем зритель-фильм-кинотеатр» — приводит к угасанию личности, а значит, и аудитории. Когда мы сегодня говорим, что посещаемость кинотеатров падает — а она падает, — то не очень понимаем природу этих процессов.

Д.Дондурей. Недавно кто-то мне сказал: «Березин зря нас пугает, преувеличивая значение мелких движений, флуктуаций. Рынок-то растет».

О.Березин. Когда я говорю: обратите внимание на то, что посещаемость падает, то каждый раз оговариваюсь, имея уже опыт анализа рынка: нельзя о какой-то глобальной тенденции судить по короткому периоду. Но при этом меня настораживает то, что аналогичная ситуация уже складывается и в Америке. Там посещаемость за год упала на 8 процентов, хотя общий кассовый сбор и у них, и у нас растет. Вот этот рост кассы и вводит в заблуждение.

Д.Дондурей. За 2010?

О.Березин. Да. А это индустрия, которая как раз сегодня действует по тем же законам, что и у нас. Движется именно в сторону тинейджерского кино. Хотя в США доля взрослых зрителей, которые ходят в кино, просто несопоставима с нашей. Мы сравнивали данные по российскому и американскому рынку. У нас доля аудитории кинозрителей старше 40 лет всего 10 процентов, а в США в четыре раза больше — 39 процентов.

Д.Дондурей. А вот у французов посещаемость продолжает расти. Почему-то они очень осмысленно занимаются кино.

О.Березин. У них есть эта внешняя сила. Не важно, на чем основанная, но, в то числе, и на успешной государственной политике. А еще на энергии общества, на неугасающей традиции. Нельзя сказать, что есть один-единственный рецепт. Как у нас: без государства мы ничего не сделаем. А там государство лишь один из источников модернизации, который в умных руках может стать очень эффективным.

Д.Дондурей. Но вернемся на родину.. Получается, что наши кинотеатры не думают о своем будущем?

О.Березин. В декабре руководители трех крупнейших сетей в той или иной форме чуть ли не впервые задали мне вопрос: «А что будет с нами дальше? Куда все идет?» При том, что кинотеатры не занимаются ассигнованием средств на развитие макроаудитории, осмыслением того, что их бизнес напрямую с этим связан.

Д.Дондурей. Они не думают, что есть неординарные ходы: поместить, к примеру, кинопоказ в атмосферу оперного здания. Приходит, скажем, Путин в окружении олигархов из списка Forbes или медиазвезд смотреть кино в Михайловский театр, а Березин затем зарабатывает несметные деньги на продаже этой трансляции.

О.Березин. Ну мы-то как раз на этом зарабатываем, без Путина, правда. Но наши проекты показов опер и концертов в кинотеатрах очень успешно развиваются. Но основная беда нашей страны в том, что все жаждут быстрых денег. Когда вы придете куда-то к чиновнику и скажете: «Ребята, у меня есть хорошая идея», вас тут же спросят: «А сколько мы с этого получим?» Это определяющий момент. Жажда наживы убивает все живое.

Кинематограф может быть здоровым только в здоровом обществе. При этом он не доктор социальной жизни. В этом смысле тот же «Кинотавр» — это во многом попытка заплатить общественный налог, что-то компенсировать, представить какие-то убеждения. Отсюда и естественная убыточность «Кинотавра». Пока, к счастью, есть человек, Александр Роднянский, который готов за это нести культурную и финансовую ответственность, прекрасно понимая, что это убыточно, но необходимо. Или Геворг Нерсесян, который делает то же самое с фестивалем «Окно в Европу». Но, к сожалению, пока не удается посадить за стол всех участников кинопроцесса и сказать: «Давайте вместе думать». Это ведь, в сущности, уже совсем иная идеология.

Д.Дондурей. У показчика два главных партнера: публика и дистрибьютор, доставляющий контент. Как он сегодня воспринимает зрителя-покупателя и поставщика продукта?

О.Березин. С точки зрения кинотеатра, дистрибьютор — обыкновенный посредник.

Д.Дондурей. И всё? А его характеристики — надежный, профессиональный?

О.Березин. Думаю, большинство дистрибьюторов воспринимаются как лишнее звено.

Д.Дондурей. Вы хотели бы, чтобы компании «ХХ век — Фокс» или «Дисней» с кинотеатром «Красная синька» в Саратове связывались сами?

О.Березин. Ну, во-первых, цифровые технолгии к этому и ведут. Но основные проблемы дистрибьюторов вытекают из непонимания самой природы рынка, из того, во что трансформировался бизнес некоторых дистрибьюторов — в основном это вопросы логистики копий: мы напечатаем полторы тысячи копий и их разошлем.

Д.Дондурей. Но часто именно дистрибьюторы ошибаются.

О.Березин. Это не очень важно сейчас. Важно, что эти проблемы стали особенно обнажаться при переходе на «цифру». Многие кинотеатры ждали от этого большей свободы. Что в пленочном мире не позволяет кинотеатру экспериментировать с фильмом? Экономика. Ты можешь сколько угодно экспериментировать, но стоимость пленки будь добр компенсировать. И это был действительно ограничивающий фактор. Там, где это массовый продукт, стоимость пленки нивелируется. В блокбастере в относительном проценте она стремится к нулю. А в маленьком фильме составляет очень высокую долю.

И тут не поэкспериментируешь. Все ожидали от перехода на «цифру» как раз большей свободы.

Сегодня нет музыки, которой вы не найдете в Интернете, той самой, что не могли найти в магазине. И все буквально транслировали этот принцип в кинотеатры. Там говорят: «Мы готовы попробовать показать этот фильм. Одним сеансом, двумя сеансами… Но именно попробовать, сделать шажок». А дистрибьютор в ответ: «Нет, я не могу тебе дать разрешение, потому что ты одним этим сеансом испортишь мне показатель наработки на экран. А мне надо отчитываться». Дистрибьютор не несет уже дополнительно никаких затрат, есть цифровая копия, все сделано. Да, это не сто тысяч долларов, а только тысяча. Но мы ее можем заработать. Нельзя, «вы испортите показатель наработки на экран». Это отношение как раз вытекает из идеологии наживы. Что такое наработка на экран? Это позиция капсоревнования, влияние на какие-нибудь полуабстрактные курсы акций данных компаний…

Ситуации, в которых находятся дистрибьюторы и кинотеатры, разные. Когда говорят о низком интересе зрителей к какому-то фильму, все переживают — и продюсеры, и режиссеры, и дистрибьюторы. Кинотеатры кажутся нехорошими. А почему кинотеатры должны работать, когда в зале два человека, и нести свои эксплуатационные расходы на здание, оборудование и т.д.? Затраты на киномеханика не зависят от того, сколько людей присутствует в зале. Естественно, управляющие кинотеатром понимают, что выгоднее показывать большой блокбастер при полном зале, чем великий фильм, который смотрят два зрителя. Пустой зал — это убыток, но его цена для кинотеатра гораздо выше, чем для дистрибьюторов, у которых подобных расходов нет.

Д.Дондурей. Но где тогда больное место этой профессии? Или у дистрибьюторов все в порядке?

О.Березин. Они прекрасно понимают, что цифровая технология сводит на нет функцию распределения продукта.

Д.Дондурей. Их роль, их участие в процессе если не умирает, то уменьшается?

О.Березин. Да. При этом все понимают, что в Америке никогда не было больших дистрибьюторских компаний. Есть специализированные подразделения студий-мейджоров, которые работают с кинотеатрами через букеров. Чаще всего с пулом кинотеаров. Там нет такого Кинорынка (я имею в виду Кинорынка как мероприятия), как у нас, когда детально расписываются фильмы.

Д.Дондурей. Мы можем уже не принимать дистрибьюторов в расчет как существенный элемент киноиндустрии?

О.Березин. И да и нет. Есть разные типы дистрибьюторов. Есть опять же дистрибьюторы — представители студий, а есть кинопредприниматели, которые берут на себя ответственность, покупая права. Кто-то должен нести риск. Это не дистрибьютор в чистом виде, а, скорее, кинопромоутер: он продвигает фильм.

Д.Дондурей. А у нас есть сильные кинопромоутеры?

О.Березин. «Вест», «Парадиз», «Вольга», «Кино без границ», естественно. Но дистрибьютор у российского продюсера фильм не покупает, особенно на этапе сценария. Мы не берем во внимание историю с «Обитаемым островом», когда прокатчик вкладывался и в производство. В схеме, когда российская компания-дистрибьютор покупает права на зарубежный фильм, понятно, что это огромный предпринимательский риск. Такой дистрибьютор должен иметь качественную экспертизу, угадать, что через три года из этого текста получится фильм, который будет востребован.

Д.Дондурей. А как прокатчики воспринимают зрителей, что про них думают?

О.Березин. То, что те должны принести деньги. Прокатчик думает: «Зачем я буду терять деньги, работая на развитие зрителя, если он завтра пойдет к соседу?» Лояльность зрителя определяется не тем, что у нас показывается, а тем, насколько наш кинотеатр рядом, удобен. Единицы готовы работать на всю публику города. Дом кино в Питере, «Победа» в Новосибирске, «Пять звезд» в Москве…

Д.Дондурей. Получается, что зритель — это огромная масса, нерасчлененка. Достаточно высокомерное, если не циничное, отношение.

О.Березин. Тут происходит, как с пассажирами электрички, которые не могут доехать до Москвы каким-то другим способом. Поэтому нечего с ними особенно нянчиться. Но мир меняется, и в кино теперь совершенно другая ситуация. У зрителя есть и другие способы смотреть фильмы. Еще пять лет назад все были уверены в том, что зрители никуда не денутся.

Д.Дондурей. В связи с этим кинотеатры пока и не психуют…

О.Березин. Почему? Конечно, начинают психовать, ведь Интернет стал активно развиваться в регионах. Приходит телефонная компания, начинает продвигать dsl-подключения. Сейчас вся реклама, ну, хотя бы в Сочи, призывает: подключайтесь к широкополосному недорогому Интернету… Мне, например, очень интересно, как эта экспансия будет влиять на изменение всех прежних способов смотрения фильмов.

Д.Дондурей. Что-то хотите подсказать кинотеатрам?

О.Березин. Наша логика исследований заключается в том, чтобы уловить тот вопрос, который нам зададут завтра. Я должен в какой-то степени быть готовым на него ответить. Вот осенью многие прокатчики придут и спросят: «А что нам делать?» Поэтому мы смотрим сразу на много рынков сбыта фильмов, мы разговариваем с кинотеатрами, а не только берем кассовые сборы и делим их на полученные данные…

Д.Дондурей. Проводите опросы?

О.Березин. Мы говорим, общаемся, выясняем настроение не только владельцев, но и менеджеров: как это, как то, что ты чувствуешь? Мы не спрашиваем, как работают «Пираты Карибского моря», но фиксируем настроение. Есть очень интересный индекс, который мы, исследователи, постоянно публикуем, — индекс бизнес-настроений, который в какой-то степени отражает ощущение ближайшего будущего. И, как ни парадоксально, несмотря на то что мы вступили в период летних блокбастеров, этот индекс упал. Д.Дондурей. А «Пираты Карибского моря» сколько собрали?

О.Березин. Очень много. По всем математическим показателям они впереди планеты всей. Колоссальная касса уик-энда, очень широкий релиз, прекрасные кассовые сборы. Но если вы спросите об этом у директора кинотеатра, в его глазах прочитаете: фильм собрал не столько, на сколько рассчитывали. Потому что кинотеатры до этого полгода сидели на голодном пайке. Психологически ждали только «Пиратов…», которые решат все их финансовые проблемы. А они раз — и не решили. Вроде бы кассовый сбор невероятно вырос, продажи билетов рекордные, а с точки зрения отдельного кинотеатра… он его не спас! Фильм сработал превосходно, все рады этому, но он не решил все проблемы.

Осознание того, что блокбастер даже такого масштаба не позволяет закрывать любые вопросы кинопоказа, приведет к тому, что осенью многие кинотеатры задумаются, что делать дальше. Моя задача как исследователя и аналитика рынка в этой области — хотя бы наметить некоторые ответы. Мы говорили пять лет назад: ребята, учтите, будет демографическая яма, аудитория уменьшается физически, ее становится мало, и сегодня основной — двадцатилетний зритель — тот, который родился в 90-м году. Но важный момент в том, что это та самая аудитория, которая наиболее легко переходит на другие платформы: на Интернет, «видео по запросу». Пятидесятилетнему тяжело перейти на Интернет, он у телевизора сидит. А двадатилетний очень легко это делает.

Д.Дондурей. Что думают наши дистрибьюторы и показчики о «дальних» сегментах киноиндустрии — содержании фильмов, кинополитике, инвестициях, кредитах, о местной власти, о технологическом развитии? Не говоря уже о телевидении, пиратстве, торрентах и прочем.

О.Березин. Муж часто говорит о жене: «Она меня не понимает», а она: «Он меня не понимает». Так и здесь. Когда кинотеатры решили, что их партнеры по бизнесу их не понимают, то на все теперь смотрят через призму наживы. И если они не видят движения навстречу во всех сегментах кинематографа, позволяющих им развиваться, они, естественно, будут воспринимать все либо как их не касающееся, либо им мешающее. Что бы мы ни говорили про льготный НДС, потому что государство делает вид, что помогает маленьким кинотеатрам, сами они не воспринимают эту давнюю льготу как поддержку. Она была дана еще в 1996 году, на заре развития…

Д.Дондурей. Действует с 1997-го.

О.Березин. Ее воспринимают уже как некую данность рынка. Новые кинотеатры всегда жили с ней. Поэтому, с точки зрения каждого конкретного кинотеатра, государство им никак не помогает.

Д.Дондурей. Они в этом убеждены.

О.Березин. Для любого человека государство — это чиновники, которые сидят на местах. И никто не разделяет чиновников местной администрации и федерального ведомства, которое вообще никакого отношения сегодня к кинотеатрам не имеет. Скажем так: государство давно не выстраивает никакой политики, мотивирующей деятельность кинотеатров.

Д.Дондурей. А вы как-то разделяете кинотеатры на группы, подвиды, типы? Большие сетевые, работающие в торговых центрах, не в торговых, самостоятельные, эффективные, независимые и неэффективные, совсем маленькие, нищие? У каждого ведь есть своя экономика, собственная философия, ограничения. Вы смогли бы как-то охарактеризовать их интересы, проблемы, ценности? Предположим, я вице-премьер Александр Жуков и хочу узнать, кому помогать, а кому нет.

О.Березин. Кинотеатры в торговом центре — это чистый «Макдоналдс», фастфуд. Со своими законами: быстрым просмотром, с повторяемостью фильмов — кто-то пришел в пять часов, кто-то в полшестого, кто-то — в семь. Это массовое кинопотребление. Оно не подразумевает каких-то особых размышлений.

Д.Дондурей. Сколько процентов такие зрители составляют от общей массы?

О.Березин. 70—80 процентов, я думаю. Это последствия развития отечественного рынка. Любой владелец кинотеатра понимает, что сегодня построить в поле новый объект — это безумие. Поэтому, естественно, все идут в торговый центр, где девелопер эти риски берет на себя. Но за это и кинотеатр должен играть по правилам торгового центра.

Д.Дондурей. А из тех пятидесяти процентов кассового сбора, которые остаются после расплаты с дистрибьютором, владельцем прав, сколько такой кинотеатр, если он не владеет, а арендует залы, платит владельцам помещений торгового центра?

О.Березин. Иногда очень много. Платежи по аренде могут доходить до четверти всех доходов кинотеатра. Опять же проблема ведь в том, что кинотеатры не могут прогнозировать свой бизнес — они сильно зависят от текущего репертуара и настроений зрителей. Для них ощутимы даже изменения в курсе валют, так как аренда очень часто выражена в долларах, в евро — в условных единицах. Билет продается и зафиксирован в рублях, а величина аренды может двигаться в зависимости от курса. И для многих это порой вопрос выживаемости. Я знаю кинотеатры, для которых февраль и март были убыточными. Их доходы от кинопоказов не покрывали эксплуатационных расходов. Тут и пожарная безопасность, и общественная. Кинотеатр — это все-таки место массового скопления людей. Конечно, можно поставить рамки, как в аэропорту, на входе в любой кинотеатр, но как только зритель пройдет ее, он развернется и уйдет, потому что это вызывает у него совсем другую эмоцию. В кинотеатр люди приходят отдыхать. На самом деле средняя рентабельность кинотеатрального бизнеса — это 10—15 процентов.

Д.Дондурей. Да, но она тоже определяется типом кинотеатра?

О.Березин. От этого зависит концепция работы. Человек не может безгранично тратить деньги. Например, вы повышаете стоимость билета…

Д.Дондурей. …или безумно завышаете стоимость еды перед сеансом.

О.Березин. Вы не можете безумно ее завышать — это ведь рынок, ограниченный покупательской способностью. Еда стоит столько, сколько вы за нее готовы заплатить. Например, при появлении 3D цена билета резко повысилась. Многие заметили, что сразу же снизилась выручка баров. Зритель, приходя в кинотеатр, имеет в голове некую сумму, которую он готов потратить. На билет и на еду вместе взятые.

Д.Дондурей. Тысячу рублей, например.

О.Березин. Он решил, что не может потратить больше тысячи, и если билет стоит семьсот, значит, у него останется триста рублей на еду. Одна из причин падения посещаемости сейчас — это снижение реальных доходов населения. Все понимают: рост зарплаты не успевает за инфляцией.

Д.Дондурей. Это с одной стороны, а с другой — есть более сложные факторы, в частности, уменьшение статуса киноудовольствия в системе развлечений, в структуре досуга. В отличие от французов, наша молодая публика не знает, что кино — это культурно значимо, интеллектуально интересно. Не хуже, чем съесть салат в ресторане на углу.

О.Березин. И это опять же вопрос общей идеологии: куда вообще движется кино — к чистому развлечению или это все-таки нечто более сложное, требующее от человека определенных усилий. Или есть некий дуализм: с одной стороны, это, безусловно, развлечение, а с другой — все-таки искусство. В каком-то случае оно заставляет множество людей расслабляться, но в каком-то другом — напрягаться. Я думаю, что поиск именно этого баланса будет существовать всегда.

Мы делали опрос руководителей кинотеатров прошлой осенью. «Что вы хотели бы попросить у государства?» Практически все ответили: «Ничего». Прокатчики не верят в то, что им кто-нибудь поможет. Есть, конечно, вопросы общепредпринимательские, они связаны с взаимоотношениями с местными властями, с контролирующими органами, есть юридические проблемы. Когда начался массовый переход на «цифру», с большими затратами на дорогое оборудование…

Д.Дондурей. Кинотеатры хотели помощи?

О.Березин. Да, но: если попросим что-то у государства, то будем ему должны. В нормальных странах и кинематографиях, в той же французской, сейчас меньше апеллируют к государству. Потому что с ним придется как-то рассчитываться. Имеются в виду, естественно, не налоги, а политика, репертуар — что смотреть, как смотреть, что показывать.

Д.Дондурей. А вот если посмотреть на это с точки зрения запросов к продюсерам? Типа, пошли вы к черту, продюсеры, снимаете разную никому не нужную ерунду…

О.Березин. На самом деле показчики всегда хотят кино, которое было бы интересно зрителям.

Д.Дондурей. Но в первую очередь тем зрителям, которые уже есть, и с уровнем развития, который уже есть.

О.Березин. Да, но некоторые уже сегодня понимают, что нынешняя аудитория ограничена. Было бы здорово ее расширить.

Д.Дондурей. Без Эрнста ее не расширишь.

О.Березин. Вот он и разрешает Гордона по ночам. А кино нужно продвигать, необходима коммуникация со зрителем, которая теперь утеряна. И это проблема не государства, а киносообщества — дистрибьютора, продюсера, критики, фестивалей. Работа со зрителем — не задача одного кинотеатра. Все участники кинопроцесса, все двенадцать элементов киноиндустрии должны работать со зрителем, думать о нем. Ведь это и есть гражданское общество, когда все участники кинопроцесса работают на некую общую историю. Оно не существует отдельно. Гражданское общество — не тринадцатый компонент. Так не бывает. Вот эти двенадцать сегментов индустрии сообща и формируют гражданское общество. И фестиваль, показывая уникальные фильмы, должен подавать зрителю сигнал о том, что есть произведение, которое критики посчитали требующим просмотра. Мы вас, дорогие зрители, предупреждаем: это сложно, но необходимо. Зритель понимает: ага, если это прошло на «Кинотавре», авторитеты его отметили…

Д.Дондурей. Показчики действительно сегодня все это осознают?

О.Березин. Они готовы участвовать в общем процессе, но не хотят делать это в одиночку, без остальных кинематографистов. Должен действовать принцип командной эстафеты: одни дают деньги, другие снимают кино, третьи предлагают его зрителям, десятые уговаривают зрителей пойти посмотреть.

Д.Дондурей. И тогда кинотеатры оказываются готовы поработать с фильмом и зрителем?

О.Березин. Конечно, это же суть кинотеатра.