К Эйфелейвой башне. «Малышка Лили», режиссер Клод Миллер

«Малышка Лили» (La petite Lili)

По мотивам пьесы А. Чехова «Чайка»

Авторы сценария Клод Миллер, Жюльен Буаван

Режиссер Клод Миллер

Оператор Жерар де Баттиста

Художник Жан-Пьер Кошут-Свелко

В ролях: Людивин Санье, Робинсон Стевенен, Николь Гарсиа, Бернар Жироду, Жюли
Депардье

Les films de la Boissiиre, France 3 Cinйma, Production LiLi
Франция
2003

«Малышка Лили» — средний европейский мейнстрим, и если бы не ссылка на «Чайку»,
то смотреть его было бы совсем скучно. Это тот частый случай, когда
современность и прогибается, и выпрямляется под действием классики. Хотя попытки
распознать в «Малышке Лили» мотивы великой пьесы равносильны тому, чтобы вовсе
пропустить их мимо глаз. Тем, кто Чехова любит, чтит, знает, фильм Клода Миллера
покажется безобидной профанацией «Чайки». Те, кто не будет смущен опрометчивым
обращением с Чеховым, увидят в «Малышке Лили» забаву французского режиссера -
синефильскую и несерьезную, парад французских звезд, которых Миллер и не
остранил, как Озон — восьмерку своих женщин или как, на худой конец, Акунин -
чеховских героев, но и по-настоящему не «развел», ограничив каждого из них
типическим амплуа. Наверное, Миллер рассчитывал на тех и на других — имя
классика в титры поставил, но со скромной оговоркой, если не ошибаюсь, «по
мотивам», однако чеховские реплики сильно править не решился. Заимствовав сюжет
«Чайки», он снял на его основе очередную историю из жизни французских буржуа и
кинематографистов, историю, в конце которой непризнанный режиссер и неудавшийся
самоубийца Жюльен (по мысли автора, современный Треплев) становится счастливым
семьянином и запускается со своим кинодебютом.

Жюльен ставит автобиографический фильм о том, как четыре года назад он сам, его
тогдашняя муза и будущая жена Жан-Мари, начинающая актриса Лили, его мать,
кинозвезда Мадо, ее любовник, успешный режиссер Брис, и другие лица жили на
островке близ побережья Бретани.

Миллер не продолжил, как Акунин, «Чайку», а сочинил к ней успокоительный эпилог,
подобный финалам его предыдущих картин, современных сказок — «Комнаты волшебниц»
и особенно «Похищения для Бетти Фишер» («Бетти Фишер и другие истории»), где
прекрасная и, казалось бы, обреченная героиня, запутавшись в сетях судьбы, все же вытягивала счастливый билет — покидала уставшую от самой себя Европу и
улетала в почти мифическую Азию.

В «Бетти Фишер» спонтанный, а потому беззащитный режиссерский оптимизм
«вытягивает» драматургические клише, в «Малышке Лили» — ходульность действующих
лиц, к чеховским отношения не имеющим. «Чайка» существует здесь не на правах
цитаты, хотя бы и раскавыченной: она снижена и уподоблена бродячему сюжету все
еще популярной «философии жизни», киноиллюзии, суть которой в вере в благую
рациональность мира. В то, что невосполнимых потерь не бывает, а хорошо
заканчивается непременно то, что плохо начинается (не наоборот): спасенный
Жюльен из бывшего романтика и идеалиста превращается в обывателя и
киноремесленника, а события, произошедшие на его фамильной вилле, оказываются
волнительной репетицией его будущего спектакля (фильма), в котором Лили, Брис и
Мадо играют самих себя.

Вообразив, что могло бы случиться с Константином Гавриловичем, останься он в
живых, Миллер все же не рискнул идти против оригинала до конца и поручил
закончить экранизацию «Чайки»… Жюльену, чей герой (альтер эго самого Жюльена)
стреляется как настоящий Треплев. Но и не отважился сгустить, усилить чеховские
коллизии, предпочел промежуточный — прямой и гладкий — путь. Комфортную и
утешительную интерпретацию.

Режиссер называет «Малышку Лили» автобиографической лентой и видит себя как в
бунтаре Жюльене, так и в консерваторе (академисте) Брисе и даже, кажется,
связывает их одной судьбой. В том же, что молодой «новатор» — будущий буржуазный
художник и последователь «старых», отживших форм, равно как и старлетка Лили,
пожертвовавшая всем ради карьеры, — будущая Мадо, заложница своего звездного
имиджа, он ничего драматического не видит. Скорее, наоборот, — незлую иронию
судьбы и счастливый случай.

Миллер не ставит «декадентский» вопрос о том, что лучше — «бежать, как Мопассан,
от Эйфелевой башни» или подпадать под невыносимое обаяние буржуазии, но строит
зыбкую, рассыпающуюся (как сама «Малышка Лили») иллюзию, что личные драмы можно
лечить художественными средствами.

А над «нонконформизмом» Жюльена иронизирует как над одной из форм культурного
супербуржуазного поведения и просто как над «издержками возраста», но при этом
собственными старомодностью и пристрастием к «папиному кино» не кичится. В чем
можно усмотреть добродушную усмешку не только над самим собой, но и над
состоянием дел в национальном кинематографе, переболевшем революционной горячкой
и теперь безуспешно симулирующем эту болезнь.

Награждая всех своих персонажей хэппи эндом, Миллер, возможно, чеховскую «драму
жизни» изживает драмой — в том числе и своего — искусства, которое много меньше,
чем жизнь. Так же и Жюльен избавляется от душевных терзаний, перенося их в свой
фильм, мало чем отличающийся от его первой короткометражки, в которой
соблазнительная Лили читала монолог Нины Заречной (про «орлов и куропаток») и
которая вызвала скандал на семейном просмотре. Тогда его упрекнули в чрезмерной
абстрактности. Теперь он имеет за плечами тяжелый жизненный опыт, но снимает на
его основе еще более абстрактный кич — с кричащими декорациями,
многозначительными диалогами и под названием… нет, разумеется, не «Чайка», а
«Исчезновение».

В «Малышке Лили» коловращение кино и жизни, людей и артистов, авторов и героев
имеет бытовой (мелодраматический) характер. Свое «кино про кино» Миллер сделал
«без всякого пиранделлизма». Так Трюффо сказал о своей «Американской ночи»,
посвященной Дороти и Лилиан Гиш. Рассказав историю о том, как снимается кино, и
уподобив съемочный процесс площадке для любовных коллизий между актерами,
гримерами, каскадерами, то есть потревожив иллюзию кино, Трюффо ее только
возвысил. И, кстати, тем самым ответил Годару, всегда снимавшему
«производственные», радикально непотребительские фильмы и доказавшему, что его
кино — это не иллюзия.

Миллер, работавший на площадке и у того, и у другого, наследует, конечно же,
Трюффо, чьим учеником себя считает, но при этом утверждает, что «Малышка Лили»
больше похожа на «Презрение» Годара, чем на «Американскую ночь». Очень спорно.
Как «Малышка Лили» соотносится с классикой французского кино и мировой
литературы? По этому поводу стоит вспомнить одного из героев «Чайки», о котором
Треплев сказал так: «…Мило, талантливо… но… после Толстого или Зола не
захочешь читать Тригорина».