Еще в начале 90-х, начиная осваивать Берлинале, я изучала все, что было доступно, и однажды прочитала у солидного немецкого киноведа: «Берлинале – оптовый фестиваль. Найдется все». До конца 90-х все конкурсы и все службы, включая кинорынок, умещались в Цоо-Паласте на Кудамм. Только Форум жил отдельно – в кинотеатре «Дельфи». В последние пятнадцать лет фестиваль освоил новую территорию, разросся за счет новых конкурсных программ и новых кинозалов, за счет молодежного филиала Berlinale Talent Campus, да и кинорынок переехал в респектабельный особняк.

Нынешний Берлинале стал гигантом, здесь крутится несколько сотен фильмов, но по сути ничего не изменилось.

Ментальность киноорганизма, известного в киномире под брендом Берлинале, осталась прежней. Фестиваль любит открывать новые имена, а то и кинематографические материки, как это было, скажем, с обласканным в мире «шестым поколением» китайского кино или датской «Догмой». При этом здесь никогда не брезговали мейнстримом и охотно включали его в официальную конкурсную программу. Возможно, такой выбор диктуется ставкой на зрителя: в Берлине все заточено на него. Будучи высокобюджетным предприятием, фестиваль научился неплохо зарабатывать и приносить доход городу. Коммерческий интерес не скрывается, однако не только им объясняется хорошее отношение к мейнстриму. Таких снобов, как мы, не сыскать, а наши европейские и американские коллеги подобным синдромом не страдают. Из-за нашей высоколобости, а точнее, из-за подсознательного страха показаться персоной «дурного вкуса» мы пропускаем сквозь пальцы и не ценим картины, обнажающие нерв общества, его социальный заказ, а то и ломку культурных стереотипов – процесс болезненный и драматичный. Я сама не без греха и потому всякий раз удивляюсь, просматривая на Берлинале рейтинг аккредитованной прессы в фестивальном Screen: совсем не фестивальные, на мой вкус, картины стабильно получают высокие баллы. Не за выдающиеся художественные достоинства, а за открытие новых сюжетов в культурном поле, что, случается, не менее значимо, чем эстетические откровения.

В официальном конкурсе (восемнадцать фильмов) соревновались вполне мейнстримные фильмы без претензий на арт. К примеру, тунисская лента дебютанта в полном метре Мохамеда Бен Аттиа «Хеди». Love story из арабского мира, повергнутого в глубокий кризис, политический и экономический, – просто находка для фестиваля, который не прочь показать, что и в этом депрессивном регионе жизнь продолжается, а любовь ломает вековые устои. Фишка истории в том, что младший сын, лузер, по мнению доминирующей матери и удачливого брата, занявшись продажами «Пежо» и уехав из дома, возвращается бунтарем. Он восстает против традиционного уклада семьи и хочет расторгнуть помолвку. Ясное дело – вдали от дома ощутив себя свободным человеком, он влюбился в девушку, современную, деловую и успешную. Любовь оказалась взаимной. Хеди готов бросить все и уехать с любимой за рубеж.

«Хеди», режиссер Мохамед Бен Аттиа

История, как видим, незамысловатая. Актер в главной роли показался мне совсем не обаятельным. Но жюристам виднее: именно он, дебютант Маджд Мастура, увез в Тунис «Серебряного медведя» за главную мужскую роль. В этом решении жюри просматривается логика политического свойства. К тому же универсальная тема семьи, семейных традиций и их разлома всегда актуальна, на мусульманском материале тем более. Как не вспомнить «Развод Надера и Симин» (2011), иранскую мелодраму, собравшую всех главных «Медведей», ставшую международным хитом и увенчанную «Оскаром» за лучший иноязычный фильм. В «Хеди» нет того драйва. Режиссер–дебютант еще не владеет искусством авторского голосоведения, без чего фильм теряет индивидуальность.

Авторство мелодрамы «То, что будет» Мии Хансен-Лёв, получившей серебро за лучшую режиссерскую работу, принадлежит, на мой взгляд, Изабель Юппер, исполнительнице главной роли. Именно Юппер – стиле- и смыслообразующая фигура фильма. Если бы великая актриса не согласилась сняться, то и картины этой не было бы. Героиня, доктор философии, школьный преподаватель, мать двоих детей, преданная дочь синильной матери и жена своего мужа, в исполнении Юппер – узнаваемый, точный в деталях портрет современной интеллектуалки, смиренно несущей на хрупких плечах еще и вековое женское бремя. Однажды муж, совсем не лидер в этом доме, проборматывает невнятно: мол, полюбил другую. И уходит. И что же? Наша героиня приняла и этот вызов судьбы и стала жить дальше, не сбавляя темпа и с радостью приняв еще и титул бабушки.

«То, что будет», режиссер Миа Хансен-Лёв

Разумеется, гендерный дискурс фильма прибавляет ему баллы в политкорректном сообществе, где традиционные роли женщины и мужчины давно пересмотрены. В фильме «То, что будет» муж героини выглядит слабаком, который и не думал бороться с женой за первенство в семье, но тихо страдал. Пока не встретил женщину, повысившую его самооценку. Расстановка сил в картине Мии Хансен-Лёв настолько типологична, что у режиссера нет резона уходить в глубины психологической драмы. Изабель Юппер отыгрывает все фактом своего пребывания в кадре.

В конкурсе были фильмы, любопытные уже тем, что на нашей почве подобные одуванчики не растут. Наша режиссура такой тематикой не озабочена, а публика и вовсе не захочет смотреть «про это». Обсуждать на кухне, с подругами – милое дело. Но выносить в публичную сферу такой интим – тут российская культурная матрица, испещренная множеством табу, сопротивляется.

Что делать, какое решение принять, если вам предстоит родить ребенка с синдромом Дауна, – сюжет не просто провокативный, он, между прочим, актуальнейший по нынешним временам. Такое случилось с героиней фильма «24 недели», эстрадной актрисой разговорного жанра (в этой роли снялась Юлия Йенч). Вместе с бойфрендом они решают: рожать. Но это еще не все! Следующее УЗИ показало: этому ребенку, едва он родится, предстоит операция на сердце! И тут героиня ломается. И идет на искусственные роды. Этот эпизод, снятый в режиме реального времени, на мой вкус, перебор, физиология. Видимо, режиссер Анне Зора Беррашед решила дожать зрителя. Она же радикалка, судя по прежним ее картинам, тоже завязанным на острых моральных ситуациях.

«24 недели», режиссер Анне Зора Беррашед

В финале героиня дает интервью на радио и честно говорит, что не знает, правильно поступила или нет. Словом, интерактивный ход, подразумевающий дискуссию. В рейтинге критиков кто-то из мужчин раздраженно поставил фильму жирный крест.

Конкурсная драма тонкого лирика Андре Тешине «Когда тебе семнадцать» – про однополую любовь. Звучит грубо, да и неверно. Пожалуй, точнее так: речь идет о подростках, еще не определившихся со своей сексуальной ориентацией.

«Когда тебе семнадцать», режиссер Андре Тешане

Поначалу парни яростно враждуют. Житейские перипетии их то сближают, то отдаляют. Учатся парни в одной школе. Блондин Дамьен живет в городке, у подножия горы, с мамой-врачом и папой – военным пилотом. А брюнет Томас – скорее всего, алжирец, – приемный сын в бездетной семье, живет в горах, на маленькой ферме и тратит часа три на дорогу в школу и обратно. Однажды врач по вызову приезжает в горы к пациентке, приемной матери Томаса. И приносит нежданную радость в дом: женщина ждет ребенка! Начинается семейное сближение. Марианна, мать Дамьена, приглашает Томаса пожить у них, чтобы не тратить столько времени на дорогу в школу. С поселением Томаса в атмосфере дома повисает такое сексуальное напряжение, что однажды Марианна просыпается, разбуженная сновидением, где она видит себя в объятиях Томаса. Это знак развития событий, о чем еще нет ни слова, ни намека.

В семье Дамьена случается трагедия: погибает папа. Гибель отца, одиночество, неприкаянность, внутренний конфликт, и Дамьен сам не понимает, почему он ищет защиты в сильных объятиях Томаса.

Фильм снимался во французских Перинеях, на родине режиссера, в его любимых пейзажах. Рыхлый снег по колено, дожди и оттепель, солнце в рваных облаках, незамерзающее озеро в горах, где время от времени плавает закаленный Томас, – пейзажи выполняют функцию психологического комментария к сложным отношениям парней.

В западном кино тема однополой любви давно вошла в мейнстрим. К нам из Швеции мелодраму Лукаса Мудиссона «Покажи мне любовь» занесло в 1998-м. То была первая ласточка на нашем целомудренном экране. Нынче уже есть настоящие шедевры этого толка, увенчанные каннской «Пальмой» («Жизнь Адель») и даже «Оскаром» («Горбатая гора»).

В обозримом будущем мы вряд ли смиримся с тем фактом, что многие молодые люди проходят через искус однополой любви. И что это нормально. Но своя рубашка ближе к телу. Жизнь будет развиваться, а мы не расстанемся с ханжеством и будем пестовать его и дальше, что на руку нынешним идеологам, озабоченным «скрепами».