Сериал «Доктор Хаус». Докторская

Клятва Гиппократа, в частности, гласит: «Что бы при лечении — а также и без лечения — я ни увидел или ни услышал касательно жизни людской из того, что не следует когда-либо разглашать, я умолчу о том, считая подобные вещи тайной». Сериалы о врачах и больницах еженедельно разглашают всевозможные подробности о жизни людской и о том, как все происходит при лечении. А также и без лечения.

Сериал «Доктор Хаус» (House M.D.), первый сезон которого вышел в 2004 году, — удивительный пример кошки Шредингера в современной поп-культуре. Он одновременно жив — миллионы поклонников, несколько премий «Эмми», даже пара «Золотых глобусов» исполнителю главной роли, актеру Хью Лори, — и слегка мертв, потому что давно уже не кажется откровением, как в первых сезонах. Одновременно высокая культура — и попсовое, довольно однообразное зрелище.

Возникают два вопроса: во-первых, почему изначально «Доктор Хаус» был откровением. Во-вторых, почему перестал им быть.

Первый вопрос — повод для трактатов и книг, культурологических исследований и тупых шуток. Доктор Хаус прочно встроился в сегодняшний культурный контекст, стал поп-иконой, его изображения не просто появляются на майках, они подменяют собой другие поп-иконы. Хаус в виде персонажа «Саус-парка» («Хаус-парк»), Хаус в виде Че Гевары, президент Медведев в виде Хауса. Хромой доктор, гений-диагност с плохим характером, оказался едва ли не самым востребованным героем нулевых. Хотя, казалось бы, чего интересного? Мрачный дядька страдает от боли в ноге, глушит болеутоляющее, наезжает на своих учеников, хамит больным, не соблюдает субординацию, но зато с удовольствием решает медицинские задачи, и чем сложнее задача, тем ему интереснее. В своих методах лечения он похож на Шерлока Холмса: преследует болезнь, как Холмс преступников. В своих методах общения с подчиненными он похож на мастера дзэн: любит огорошить учеников или пустить их по ложному следу, а в результате они узнают что-то новое не о болезни, а о себе. С единственным человеком, кого можно назвать его другом — доктором Уилсоном, — Хаус ведет себя как плохой психоаналитик: постоянно провоцирует «пациента» и докапывается до истоков его поведения.

Хауса можно воспринимать как угодно, он — идеальное поле для проекций. Кто-то считает, что это сериал о том, что все врут, кто-то, что это сериал о гении в коллективе. Кто-то уверен, что это развернутое объяснение выражения «врачу, исцелися сам»: Хаус, с этической точки зрения, довольно неприятный персонаж, к тому же он наркоман, он болен и физически, и душевно (шестой сезон начинается с эпизода в психушке). С другой стороны, выражение «врачу, исцелися сам» происходит от библейского: «Он сказал им: конечно, вы скажете Мне присловие: врач! исцели Самого Себя; сделай и здесь, в Твоем отечестве, то, что, мы слышали, было в Капернауме», — то есть яви чудо и изгони бесов. Хаус всю дорогу этим и занят: являет чудо и изгоняет бесов.

Можно придумать еще десяток аллюзий и трактовок: кто-то сравнивает Хауса с Жегловым, кто-то вспоминает Хауса — изобретателя «сыворотки правды», кто-то — полковника Хауса, помощника президента, простите, Уилсона. Некоторые исследователи считают, что главное достоинство Хауса в том, что он воспроизводит поведение вольтерьянцев, становясь чем-то вроде точки отсчета современного цивилизованного человека. Другие уверены, что Хаус работает как циничный провокатор, возмутитель спокойствия: он заставляет своего главного пациента (общество) пересматривать застывшие и уже не работающие нормы поведения. Он отпускает расистские шутки, официально заявляет, что соревнуется с Богом, а своей подчиненной, Кэмерон, сообщает, что взял ее в команду только потому, что она хороша собой. Он делает все это не потому, что он расист, богохульник или женоненавистник: Хаус предъявляет политкорректному, испуганному обществу начала нулевых обвинение в ханжестве, ограниченности и склонности ко лжи. Пол, раса, вероисповедание — это все второстепенные мелочи, важны лишь вопросы жизни и смерти, то есть человеческое тело и его функции.

Сериал не сопротивляется ни одной трактовке, что доказывает сборник "Хаус и философия«1. Здесь сериал и особенно главный герой рассматриваются с точки зрения ницшеанства, буддизма, сартровской теории Другого; Хаус сравнивается не только с Холмсом, но и с Диогеном и Сократом («Хаус и Сократ. Два случая с одинаковыми симптомами»).

Мало того что «Доктор Хаус» оказывается своеобразным проективным тестом, он еще и становится полигоном для отработки культурных аллюзий, для игр и развлечений с поп-культурой и сдвигом восприятия «высокой культуры». Доктор Хаус приходит на вечеринку 80-х в костюме 80-х годов XIX века. У доктора Уилсона на стене висят плакаты «Печати зла» Уэллса, «Голово-кружения» Хичкока и «Обычных людей» — режиссерского дебюта Роберта Редфорда, и в герое Орсона Уэллса из «Печати зла» фанаты немедленно разглядели прототип Хауса: гадкий, хромает, расследует. В одной из серий шоу воспроизводится эпизод из «Касабланки», другая начинается с модной «дрожащей» ручной камеры, третья — с эпизода из компьютерной игры. «Хаус» играет с жанрами, ломает установленные самими же авторами законы и именно на этом выстраивает сюжет. На месте Хауса может временно оказаться кто угодно: пациент, доктор Форман, Иисус Христос. Персонажи подчеркнуто взаимозаменяемы, и при этом каждая такая замена доказывает уникальность самого Хауса.

Один из лучших эпизодов первого сезона (а возможно, и всего сериала) — «Три истории», в которых Хаус читает студентам лекцию о трех случаях из своей практики. Больные в его рассказе постоянно мутируют: то он говорит о Кармен Электре, то это сорокалетний наркоман, то немолодой фермер, который, как только Хаусу нужно раздеть пациента и осмотреть его ногу, опять превращается в Кармен Электру. Хаусу вроде бы нет дела до того, кто скрывается за инициалами в истории болезни: на то она и история болезни, а не больного. Но в конце серии выясняется, что одним из этих «случаев» был сам Хаус. И тут зрители превращаются в студентов, только что осознавших, что им прочитали лекцию не о медицине, а о человеческой природе. Потому что на самом деле это единственное, о чем рассказывает сериал: о людях, о том, как они врут, болеют, умирают, используют и любят своих близких. Диагноз и способ лечения конкретного заболевания — всего лишь хичкоковский макгаффин.

Макгаффины в вертикальных сериалах (то есть сериалах, в которых каждая серия — законченная история), похоже, требуют отдельного исследования: именно они двигают сюжет, который держится на главном герое, и должны казаться достаточно важными, чтобы удержать героя (а значит, и зрителя), но не настолько, чтобы зритель отвлекался от героя. Хичкок объяснял: «Бессмысленно пробовать постичь природу макгаффина логическим путем, она неподвластна логике. Значение имеет лишь одно: чтобы планы, документы или тайны в фильме казались для персонажей необыкновенно важными. А для меня, рассказчика, они никакого интереса не представляют. [...] На первых порах мы полагали — и совершенно напрасно, — что раз дело идет о жизни и смерти, для развития сюжета нужно нечто основательное».

«Доктор Хаус» начинался как «шерлокиана»: важно было вычислить «преступника» — то есть болезнь — и поставить диагноз. В первых сезонах «Хауса» болезнь и способ лечения не были макгаффином: сериал, в принципе, возник на основе очень подробных колонок «Диагноз» Лизы Сандерс в «Нью-Йорк Таймс». Они были посвящены чистой диагностике: симптомы, загадки, версии, решения. У Сандерс есть даже эссе о Шерлоке Холмсе и о том, чем, судя по симптомам, он мог бы болеть — синдромом Аспергера, биполярным аффективным расстройством, — хотя окончательный диагноз она ставить не стала. Рубрика «Диагноз» дала продюсеру Полу Аттанасио идею для сериала, а режиссер Дэвид Шор решил, что в центре сериала будет не болезнь, а гениальный мерзоид. Болезнь перестала быть «чем-то основательным» для зрителя, ему стал важнее способ, каким Хаус вычислит эту болезнь.

Врачи выкладывают в своих блогах объяснение медицинского аспекта каждой серии «Хауса», признавая, что сериал в целом довольно реалистичен. Но на самом деле каждому больному Хауса можно спокойно ставить один и тот же диагноз — «макгаффин», потому что обычного зрителя уже совершенно не интересует, чем там болеет очередной пациент. Не зря в комиксах PsiMaster про доктора Хауса, где все персонажи сериала представлены в виде ворон, стандартный диагноз, который предлагает Хаус, — это «шонибуделёз».

«Шонибуделёз» — это хороший синоним термина «макгаффин» для вертикальных сериалов вроде «Хауса» или «Теории лжи». Персонажи бегают, суетятся и вглядываются в лица статистов в поисках шонибуделёза, потом находят его и прощаются со зрителями до следующей серии. А что с героями случилось-то? Да так, ничего, шонибуделёз. «Горизонтальные» сюжеты — отношения Хауса с доктором Кадди, подчиненными, Уилсоном, бывшей женой — оказываются интереснее всех шонибуделёзов, позволяя образу Хауса развиваться.

Авторы последовательно сталкивают Хауса с его двойниками: то с полицейским, цель которого — унизить Хауса, то с детективом, который исповедует те же принципы работы, что и Хаус, то с отдельными пациентами — аутистами, гениями, одержимыми. Каждый из этих людей — кривое зеркало, в котором Хаус отражается лишенным всякой загадки, понятным и, чаще всего, малоприятным. Сериал развивается при помощи этих зеркал. В третьем сезоне Хаус оказывается в самолете, где у него нет под рукой учеников, но он должен понять, что не так с пациентом. Он выбирает троих пассажиров — мальчика («ты будешь соглашаться со всем, что я скажу»), иностранца («ты будешь возражать, что бы я ни сказал») и малоприятную тетку («ты будешь возмущаться»). И все прекрасно работает — Хаусу не нужны помощники, ему нужны только отражения.

Что же делает его неотразимым?

Оказалось, что зрителю очень легко самоидентифицироваться с Хаусом. Это самоидентификация «от противного»: в эпоху всеобщей политкорректности и соглашательства возникает подростковое желание сказать окружающим, что все они идиоты, а один я в белом костюме. И вот, пожалуйста, Хаус: он искренне считает, что все вокруг идиоты, и знает, что сам он действительно уникален.

Авторы сериала взяли героя из классических вестернов и гангстерских фильмов, «хорошего вора», «честного убийцу» (Хаус таскает деньги из кошелька Уилсона, подделывает рецепты, готов убить пациента, чтобы проверить свою очередную теорию, но мы-то знаем, что в глубине души он хороший), и поставили его в ситуацию, в которой такому герою не нужно умирать в финале. Наоборот, он может спокойно буянить, ведь он — на стороне добра, он — как какой-нибудь Грязный Гарри, называет действующие правила сумасшедшими и делает то, что считает нужным.

Сущность героя-одиночки Хаус прячет под маской трикстера. И именно эта маска дает зрителям такой простор для интерпретаций. Юнг писал: «Коллективная персонификация, такая, как трикстер, является общим продуктом индивидуальностей и приветствуется каждым индивидуумом как нечто известное ему, чего не было бы, если бы это была только чья-то выдумка» («О психологии образа трикстера»). Сартр, Христос, Сенека, Авиценна, хромой бес, демон Локи — все пойдет в дело, Хаус все стерпит.

Сериал оброс огромным количеством фан-клубов. В шестом сезоне в клинику начинают приходить люди, которые требуют исключительно Хауса: «Я хочу лучшего врача». То есть слава Хауса теперь известна всем, кто смотрит телевизор. Но даже давние фанаты сериала признают, что «Хаус» больше не является откровением. Это просто очень качественный сериал, не более того. Возможно, дело в том, что Хаус проделал ту работу, ради которой появился: он легитимизировал определенный взгляд на мир (можно быть резким и неполиткорректным, если ты лучше всех делаешь то, что должен). Возможно, дело в другом: после финансового кризиса изменилось время, слегка сдвинулись культурные ценности, да чего там — стало просто непонятно, как можно тратить столько средств и человекочасов на постановку неправильных диагнозов. Но главное — сам Хаус перестал развиваться и слишком зациклился на себе. Создатели сериала превратили средство исследования человеческой природы в объект исследования — очень увлекательный объект, но не бесконечно увлекательный.

Чтобы как-то реанимировать сериал, в четвертом сезоне Хаусу набрали множество новых зеркал — новую команду, в пятом сезоне он полностью перешел на общение со своими галлюцинациями. В шестом его полечили в психушке, а исполнителю главной роли, актеру Хью Лори, доверили самому снять одну серию. Если повезет, он найдет в «Хаусе» что-то новое — тем более что в последние шесть лет Хью Лори медленно мутировал в Грегори Хауса: сначала его стали считать секс-символом, что очень веселило всех его знакомых, потом у него начала болеть нога от постоянной хромоты в кадре, а потом в реальной жизни его оксфордский акцент уступил место американ-скому.

Хмурый трикстер нулевых, интеллектуальный гений на викодине, упрямый подросток и последний герой, — Хаус стоит на пересечении поп-культурных дорог, высокой и низкой культуры. Налево пойдешь — полностью закопаешься в аллюзиях, цитатах и темах для диссертаций. Направо пойдешь — утонешь в желаниях публики, которая требует простой питательной пищи, например, колбасы, то есть любовных отношений и подробностей личной жизни. Прямо пойдешь — да тоже далеко не зайдешь, хромоногий. А впереди еще минимум два сезона.

1 Д ж е й к о б и Г., М а к М а х о н Дж., Г о л д б л а т т Д. и др. Хаус и философия: Все врут! (Пер. с англ. М. Вторниковой.) М., ООО «Юнайтед Пресс», 2010.

«Доктор Хаус» (House M.D.)

Автор идеи Дэвид Шор

Fox Network

США

С 2004 г.