Фэери. «Унесенные духами», режиссер Хаяо Миядзаки

«Унесенные духами» (Sen to Chihiro no kamikakushi)

Автор сценария и режиссер Хаяо Миядзаки
Художник Ёдзи Такэсигэ
Композитор Ио Хисанси
Dentsu, Mitsubishi Commercial Affairs, NTV, Studio Ghibli
Япония
2001

Мировой бум анимэ² позволил говорить о втором «золотом» веке японского кино. Первый, как известно, пришелся на 50-60-е и был связан с именами Акиры Куросавы, Кэндзи Мидзогути, Ясудзиро Одзу. «Возможно, еще никогда японское кино не имело такой международной популярности», — написала авторитетная « Нью-Йорк таймс», мимолетно отметив, что масштабы спроса на японскую анимацию можно объяснять и уровнем ее предложения: 60 процентов от всей японской кинопродукции.

Теперь к главным «проводникам» анимэ на Западе — видео, телевидение, интернет — прибавились и кинотеатры. После того как в 1999 году герои «Принцессы Мононокэ» Хаяо Миядзаки заговорили в США голосами Клер Дейнс, Джиллиан Андерсон и Минни Драйвер, лед предубеждений по поводу перспективности подобного бизнеса стал заметно таять. На экраны кинотеатров США были выпущены классическая лента «Акира» Кацухиро Отомо, навеянный образами Фрица Ланга «Метрополис» Ринтаро, а совместная японо-американская экранизация серии компьютерных игр «Сакагучи», дошедшая и до России под названием «Последняя фантазия», показала, что у анимэ сегодня богатые перспективы.

В свете новых тенденций мирового кинобизнеса вручение «Золотого медведя» фильму «Унесенные духами» Миядзаки было во многом предопределено, ведь политика Берлинского фестиваля тесно связана с политикой кинорынка. Не сомневаюсь, что именно на просмотре этого фильма зрители европейских кинотеатров (а уж немецких-то точно) получат радость от современной авторской анимэ, не только не утратившей в дигитальную эру невинность покадровой съемки, но все еще определяющей для компьютера место далеко не первого из помощников в процессе создания произведения. Американская машина кинопроката японской анимэ уже заработала, время запускать европейскую. Кассовый хит «Унесенные духами», собравший только в Японии более 160 миллионов долларов, в стратегическом плане идеальный вариант.

Признанный классик японской анимэ Миядзаки, пришедший в кино еще в 60-е и во многом определивший ее развитие, предложил на суд зрителей и жюри одну из лучших своих картин. Режиссер начинал как художник жанра манга³, в 70-е годы делал анимационные телесерии. В 1979-м он снял полнометражный дебют «Люпен III. Замок Калиостро» и заявил о себе как о самом «авторском» из апологетов индустрии анимэ. В коммерческом плане его фильмы в Японии один другого успешнее. К примеру, «Порко Россо» — самая кассовая лента 1992 года, а «Принцессу Мононокэ», собравшую более 150 миллионов долларов (она уступила лишь американскому «Титанику»), Киноакадемия Японии назвала лучшим фильмом года (японские кинематографисты как раз из тех, кто рассматривает анимацию в контексте кинематографической культуры в целом). Однако, несмотря на колоссальный коммерческий успех, Миядзаки отнюдь не назовешь Диснеем от анимэ (кстати, он и не любит фильмы Диснея, предпочитая работы братьев Флейшер, нашего Льва Атаманова и французского аниматора Поля Грималта). Являясь одним из боссов самой успешной студии анимэ Ghibli, Миядзаки, в отличие от многих коллег, полностью контролирует все стадии покадровой съемки, собственноручно вносит изменения в рисунок ключевых кадров и невероятно осторожничает с внедрением технологических новаций, справедливо считая, что они сокращают долю авторского участия. «Унесенные духами» — первый фильм Миядзаки, прошедший дигитальную раскраску и обработку (по принципу технологии, представленной в «Истории игрушек-2 », «Призрачной угрозе» и «Динозаврах»). Однажды сформулировав один из главных принципов анимэ — демонстрировать повышенную экспрессию жеста, — Миядзаки так и остался гением экспрессивных «ударений», которые он собирает в виртуозные визуальные партитуры, преодолевая тем самым онтологическую статику рисунка, нисходящую к манге.

В Японии Миядзаки называют «мистером Мифом» и «мистером Окружающая среда». Его «Унесенные духами» — образец свободного мифотворчества, мир фэери с поправкой на религию синто, склонную наделять духом любой природный объект. Сквозная в творчестве режиссера тема «война и мир человеческого и природного» здесь также имеется. Однако она не реализуется с той программной последовательностью и «восточной» жестокостью, с какой леди Эбоши сражается с принцессой Мононокэ и духом леса в предшествующем фильме Миядзаки. Как любая образцовая фэери, фильм «Унесенные духами» преодолевает антропоцентричность драмы в пользу истории о великой Магии, такой же древней, как мир всего живого. В этом мире всем одинаково трудно: людям, гоблинам, духам и колдунам. Фильм как будто бы концентрирует общее японское настроение — буддийское спокойствие по отношению к достижениям хай-тек-цивилизации (его можно было наблюдать в картинах Берлинале вроде «Лес без имени» Синиа Аоямы или «Темная вода» Хидэо Накаты).

Одна из любимых повествовательных моделей фэери — приключения человека в Опасном крае — Стране чудес — представлена в «Унесенных духами». Героиня картины десятилетняя Сихиро хочет расколдовать своих родителей, превращенных в свиней колдуньей Ябабой. Папа и мама могут стать трапезой для прожорливых духов и гоблинов. Они и получили вроде бы по заслугам: когда приехали с дочкой посмотреть новый дом, не заметили, как попали в волшебное царство, но вместо того чтобы прилично себя вести, словно пара свиней, набросились на чужую еду без разрешения. Страна чудес — поистине опасное место. Здесь все время есть шанс, что кто-то превратит тебя в нечто немыслимое или попросту слопает. Везде шныряют духи и гоблины. К тому же отсюда так просто не вырваться: волшебная «зона», подобно Стране восходящего солнца, окружена водой и завораживает своей архитектурной феерией, «списанной» Миядзаки с псевдозападных японских дворцов рубежа XIX и XX веков.

Страна чудес есть не что иное, как баня для персонажей фэери разных мастей, желающих смыть с себя всякого рода «производственную грязь». Власть «банщицы» Ябабы держится на принципе, известном еще первобытным народам: колдунья вынуждает гостей называть свои имена, при этом она берет власть над ними, заставляя их забыть свое прошлое и предназначение. Когда-то подобным же образом египетская Исида лишила могущества великого бога Ра: выведав его тайное имя, она, заклинательница, лишила Ра власти над людьми и богами, а сама получила возможность попасть в мир богов. В «Золотой ветви» Фрэзера можно найти описания ухищрений, к которым прибегали люди древних племен, заботясь о собственном имени. Через имя магически воздействовать на человека, вероятно, так же легко, как через ногти и волосы.

Табу на имена — основа закона волшебного мира в «Унесенных духами». Но вот парадокс: даже самая негативная магия не способна наложить табу на любовь — любящее сердце всегда распознает любимого за измененной внешностью, под чужим именем, в обличье свиньи, потому и расценивается Миядзаки как чудесный дар, своеобразная белая магия, доступная великим колдуньям, вроде девчонки Сихиро. Подобный конфликт темных и светлых начал постоянно напоминает о себе и через героев: и фэери (вроде волшебного помощника героини — дракона Хаку, некогда открывшего имя колдунье и сразу забывшего, что на самом деле он является духом реки), и Ябаба (превращающаяся из коварной колдуньи в добрую бабушку, лишь только заплачет ее гигантский чудо-малыш) выглядят здесь сложными персонажами, руководствующимися каждый своим мотивом, — нетипичными для анимации в целом, но типичными для анимэ.

В мире фэери именно люди могут быть отнесены к сверхъестественным существам: гоблины, духи природы, драконы и прочее ближе естеству мира.

В этом смысле поступки девочки, способной принять мир в его естественной первозданности, делают ее сверхчеловеком, не важно, что внешне хрупким и маленьким.

Западный апологет фэери Толкиен обратил как-то внимание, что волшебные истории предлагают человечеству помощь Фантазии, Восстановления, Побега, Утешения — поддержку, в которой дети нуждаются меньше, чем взрослые. Автор «Властелина колец» очень печалился, что эти великие категории стали считаться вредными для взрослых людей, между тем именно они позволяют приблизиться к сути мудрого, глубокого и древнего желания человека — говорить со всем, что живет. (Именно на этом желании основаны и присущее зверям из волшебных историй умение разговаривать, и магическая способность человека понимать язык птиц и животных.) В современных условиях, когда для человека все иные живые создания подобны далеким планетам, фэери — одна из возможностей успокоить острое «чувство отдельности», ощущение «разрыва», свершившееся в глубине времен и сравнимое в чем-то с грехопадением.

Жаль, что Толкиен не дожил до наших времен. Триумфальное шествие по миру анимэ Миядзаки его чуть-чуть обнадежило бы.

¹ Фэери — термин, которым Р. Р. Дж. Толкиен в работе «Дерево и лист» обозначал «мир волшебства» (от англ. faire-tale — волшебная сказка) — жанр в целом и его персонажи. Термин стал общеупотребительным.
² Анимэ — принятое в мировой практике обозначение японской анимации.
³ Манга — японские комиксы. По ним снимаются анимэ.