Юрий Никулин: «Письма рядового»

Как-то проезжая по Приморскому шоссе, Юрий Владимирович показал на скособоченный многоверандный трехэтажный дом: "Здесь перед войной была казарма, нас здесь муштровали". Он служил под Сестрорецком в артиллерии.

А однажды он показал фотографию своей батареи и всех называл по именам: "Этот -- капитан... этот -- наводчик... этот там-то погиб... этот тогда-то..." Не сомневаюсь, что с теми, кто остался в живых, он регулярно перезванивался до самой своей смерти.

Еще помню его рассказ, который меня поразил. В 1941 году, когда их батарея стояла где-то в районе Лисьего носа, все ослепли от голода. Такое бывает при крайнем истощении и авитаминозе и называется "куриная слепота". Не знаю, может быть, это была не полная слепота, когда перед глазами черно, но они практически ничего не видели. Все слепые рядом с огромными пушками. На каждый расчет -- а это восемь-десять человек, не меньше -- выдали по одному зрячему. И зрячий отводил слепых на позиции. Я представляю, что они шли, как на картине Брейгеля. Зрячий наводил пушку, а остальные подтаскивали снаряды, заряжали на ощупь... Для меня в этом остался незабываемый трагический и ужасный образ России в той войне...

Недавно мы с моей женой Светланой Кармалитой нашли любительскую фотографию со съемок "Двадцати дней без войны". Юрий Никулин отдыхает в перерыве между съемками. Солнышко. Никулин ему лицо свое подставил. И кажется, что сидит не народный артист, не клоун, не директор цирка, а простой солдат. У Юрия Владимировича даже достоинство было какое-то солдатское: мол, я тебе и чай принесу, и сапоги сниму, но при этом холуем никогда не буду. В ту войну простого рядового солдата на передовой очень уважали, а иногда и побаивались. В тех прошедших войну солдатах была какая-то независимость. Была она и в Юрии Владимировиче.

Я прочел где-то слова партизанского генерала Вершигоры (цитирую по памяти почти дословно): "Кадровые армии нужны для парада, а когда начинается война, то воюют врачи, учителя, колхозники, бухгалтеры. Почему-то среди хорошо воевавших больше всего бухгалтеров".

Это то, что очень хорошо усек Симонов. В его Лопахине были и независимость, и солдатское достоинство. Были они и в самом Никулине. Мы уже на первой пробе поняли, что к нему нужно подбирать экипаж. А это оказалось очень трудно. Пробовались прекрасные, замечательные артисты, но рядом с Никулиным они казались фальшивыми, и мы от них отказывались -- разная мера условности. Ведь известно, что многие артисты боятся играть с животными или детьми -- очень трудно быть такими же естественными. Так же трудно было рядом с Юрием Владимировичем. И при том, что он ничего не умел, абсолютно ничего, он мог уделать любого партнера, потому что ничего не наигрывал. Рядом с ним крути, верти, мастери, вот такие глаза делай, сякие -- все равно будешь ненастоящий. А он настоящий. Вот и весь фокус.

Я ненавижу артистов, которые вынимают к случаю нужное выражение лица из каждого своего кармана. В этом смысле Юрий Владимирович был для меня находкой. До "Двадцати дней без войны" он играл замечательные роли, но другие, а здесь он играл интеллигента, которым и был на самом деле. У Константина Симонова о Лопахине так и написано: человек, похожий на клоуна, на продавца шерсти в Монголии; человек в сапогах со слишком широкими голенищами, очкарик, сутулый; человек, который должен был служить не в эту войну, а в первую мировую (то есть немолодой); неудачник, от которого ушла жена и которому стало легче, когда началась война, потому что он соединился с народом, а прежде он чего-то главного в жизни не понимал. В моем представлении, портретно был написан именно Никулин. И потом в нем действительно было что-то военное.

Не хочется называть фамилии актеров. Но даже среди самых выдающихся есть такие, на которых, если надеть военную форму, все будет как влитое -- и китель подогнан, и фуражка на месте, и сам статный, -- а военным, то есть человеком воевавшим, никогда выглядеть не будет. Все окажется фальшиво, как человека ни одень. А на Никулине военная форма сидела, как на солдате, прошедшем войну. Я видел, как он разговаривал с фронтовиками на одном им понятном языке. И у Юрия Владимировича никогда не было этакого актерского жирка, ведь даже у хорошо тренированного артиста есть свой жирок, по которому его мгновенно отличишь в толпе.

Вообще Юрий Владимирович был человек замечательный. У меня с ним только один раз был конфликт, потому что я на съемках стукнул милиционера по заднице. Конечно, я мог сделать это только потому, что Рашидов лично покровительствовал нашей картине. Я не сумасшедший. В какой-то день милиционеры -- а их было около двухсот человек в оцеплении -- говорят нам: "Все, спасибо. У нас плов готов". И уходят. И на нас несется толпа диких поклонников: "Никулин!!!" Мы -- в машины и в разные стороны. А когда милиционеры, съевшие свой плов, вернулись, я их капитана огрел. За что он меня потом уважал. По стойке "смирно!" становился. А Никулин -- он хороший был человек. Никакого дебоша он мне не устроил, но сказал что-то просто по-человечески...

Еще помню, как Рашидов вызвал нас к себе, а он был царь в Средней Азии. Прием устроил Константин Михайлович Симонов. Так как Рашидов был знаком с моим отцом, у нас, что называется, шли переговоры, чтобы получить материальную помощь для картины. И для меня все это было чрезвычайно важно. С нами пошел и Юрий Владимирович, но он занимался только вышибанием квартиры для старого клоуна, которого встретил в Ташкенте, хотя мы не договаривались, что он будет о чем-то просить. В общем, устроил мне такую подлюгу. Я про вагоны, про железнодорожные составы, про то, что надо перекрыть трамвайное кольцо, про размещение группы... А Никулин -- про клоуна, которому нужна квартира. Я ему всю ногу отдавил. Потом, когда вышли, говорю ему: "Юрий Владимирович, ну, клоун клоуном, это ваше дело, но здесь целая операция была проделана -- звонки, выпивки..." А он мне на это: "Ты, Леш, с Симоновым и со Светой все для картины достанешь, я не сомневаюсь. А этому клоуну никто квартиру не даст". И что характерно, Юрий Владимирович и на этот раз оказался прав.

Алексей Герман


Дорогие мамочка и папочка!

Когда собирается приехать в Ленинград тетя Геля1, напишите мне.

В следующем письме жду описания, как вы провели мой день рождения. Мама написала, что напишет папа, а папа написал, что мама.

Но я, конечно, понимаю, что папочка очень занят. И поэтому жду этого от мамы.

Как поживает Малышка?2 Что-то в последних письмах вы перестали давать мне информацию о ее здоровье.

Деньги получу завтра, так что на Новый год буду "при деньгах".

Папа! Пашке передай привет. (Конечно, если он этого заслуживает и если разрешит мама.)

Не знаю, писал ли я вам, что мы получили зимнее обмундирование. Новые гимнастерки и синие брюки (3-й категории). Брюки мне достались приличные, правда, немного заштопанные, но... комсоставские (с бутылками). От Шурки3 письма так и не получил, хотя послал ему два. Ну и черт с ним. Я написал раз "прости", второй раз поздравил с 20-летием, а он мне ни строчки.

Татьяна4 мне прислала небольшое, но зато жизнерадостное письмо. Как будет время, я ей напишу обязательно.

Записался в Горской5 в библиотеку. Кроме старого журнала "Красная новь" -- ничего нет подходящего.

Приходится довольствоваться этим. [...]

Папочка!

Целую всех вас крепко-крепко.

Р.S. Госю6 целую отдельно еще раз.

Ю.Никулин

[...] Купив кое-что к чаю, мы отправились в гости к Виноградовым7.

Его самого дома не было. Были жена и брат. (Между прочим, брат меня сначала немного ввел в замешательство.) Он, оказывается, техник-интендант и носит шпалу. Я стоял и раздумывал, как мне его приветствовать. Потом решил "подать руку". Все прошло прекрасно.

Предварительно в передней взял у дяди Гани чистый платочек, т.к. мой был грязного цвета. (Сборы в отпуск были молниеносны, т.к. это я только вспомнил в походе.)

Жена у Виноградова очень симпатичная женщина. Квартира у них очень и очень уютная и со вкусом обставлена. Я спал в мягком кресле и наслаждался прелестью гражданской жизни. Но... время шло. Поезд мой должен был отходить в 23.17, так что 15 минут десятого я уже стал собираться. Все же за столом во время чая ухитрился рассказать два анекдота из военной жизни, которые всем очень понравились. Сам Виноградов так и не пришел. Он резал бедных студентов на экзаменах.

Долго прощался с дядей Ганей на лестнице.

Когда прозвучал последний "поцелуй", я чуть не заревел (конечно, сейчас стыдно вспомнить).

Но когда дядя Ганя закрыл дверь, я почувствовал, что потерял что-то очень близкое и родное.

Какой он хороший человек! Вы его еще раз поцелуйте от меня. А он, в свою очередь, вас, тоже от меня.

Какую грандиозную радость доставил он мне своим приездом. Вы можете себе представить, что когда я проснулся на другое утро и надо было делать массу дел: мыть полы, пилить и колоть дрова, то все это я делал живо и весело. У меня все еще было прекрасное настроение. Да и сейчас я не могу еще от всего опомниться. Если завтра меня отпустят в отпуск, то я, возможно, смогу проводить дядю Ганю на поезд. Он едет завтра с 9-часовым (вечерним).

Ну, пока, кончаю писать. Время 3 часа ночи. Начало четвертого, а спать надо.

Целую всех крепко-крепко.

Ю.Никулин

Р.S. Перевод на посылку получил сегодня.

Детки!

Как же я вам благодарен за все!


28 августа 1940 года

Дорогие мамочка и папочка!

Как вы, детки, поживаете?! 3-го дня получил папино письмо. И был, конечно, очень рад.

Сейчас 10 часов 40 минут утра. Знаю время точно, потому что в 12 часов заступаю на пост.


3 августа 1940 года

Дорогие детки! Только сейчас могу продолжать писать, т.к. нашел, наконец, свободную минутку. Все это время были тревоги, поверки, экстренное писание конспектов к поверкам и т.д.

Эти последние дни на батарее я провожу прекрасно, не сегодня ночью, так завтра едем на зимние квартиры в Горскую.

Несмотря на то что идут частые дожди, мы весело проводим время. Все дело в грибах. Как только заступаешь в наряд, отстоишь свои часы, сейчас же бежишь сломя голову собирать грибы. Боже мой! Сколько их! Если ночью выйдешь в кустики "поглядеть на луну", то ощупью можно схватить несколько грибов. Я с Алешкиным ходил два раза. (С ведром!) Принесли через 2 часа. Полное ведро и полные пилотки.

Грибы -- в основном подосиновики и подберезовики. Белых почти совсем нет. Первый раз мы их жарили (!) с картошкой, а второй раз мы их варили, т.к. у Алешкина больше не было масла. Жарил и варил нам повар Семенцов (который поздравил вас с Первым маем). Конечно, он это делал за некоторую толику. Особенно это хорошо в дни "сухого пайка" (я вам писал уже).

Но вот последние дни я не ем грибы, т.к. когда были ученья, батарею два раза проверяли. У меня не было конспектов по политике за два месяца (!!). Наш групповод уже хотел жаловаться на меня политруку. Но я решил к политруку не идти и за один день и ночь выполнил с честью эту адскую работу.

За это время получил 2 письма от мамы и одно от Риты Б.8 Но т.к. был занят, не мог ей ответить. Теперь буду писать ей прямо в Москву.

Как Милька сейчас? Спасибо, что вы пишете почти в каждом письме. Берегите ее от собаки Толоконниковых. Если она будет Мильку забивать и всячески мешать ее благополучию, то я кое-кому напишу письмо, чтобы этого кобеля уничтожили!!
Юрий Никулин.
Сестрорецк, 1940

Сегодня опять жрали грибы. Форменно жрали, т.к. опаздывали на занятия и поэтому хватали их со звериной жадностью. Нарезаем грибы, в котелок, солим их, заливаем воды, и все это тайком от повара суем на горячую плиту. Через час эту смесь вынимаем, перчим и едим деревянными ложками прямо из котелка с хлебом.

Язык съесть!

После этого количество беганий в уборную возводится в квадрат.

Как уже упоминал, не сегодня-завтра едем на Горскую. С одной стороны -- хорошо: попадаем в цивилизованный мир с радио, электричеством и т.д. Но, с другой стороны, режим и начальство увеличатся в 10 раз. (Уж там-то, наконец, получу долгожданный наряд вне очереди!) Там кругом начальство, начиная с лейтенантов и кончая полковниками, которые стараются всячески кого-нибудь подловить и посадить. Например, капитан Варлыга9 вышел в городке на середину его и начал палить в воздух из нагана. Никто не прибежал, т.к. дозор мирно спал. На другой день весь дозор (включая и начальника) получил по 10 суток ареста. Смеху!

Здесь, у шалаша Ленина, хоть и в глуши, но уютно.

Каждый вечер, в уютном уголке, за столом, сидя на кроватях, собираются ребята (человек 6-8). Сидя у лампы керосиновой, беседуем на разные темы. Конечно же, этот уютный уголок находится в уголке, где спит разведка. За окном темно. Хлещет дождь. А мы компанией сидим с ногами на двух кроватях у большого стола, на котором горит большая керосиновая лампа и дымятся "огромадные" кружки с чаем. Обжигаясь, пьем, хрустим сухарями и сахаром, а на лицах -- блаженство.

Рассказываем разные истории, анекдоты и т.д. Так до 12-ти, до часу... а потом -- спать...

В Горской, конечно, не будет так уютно.

Ну, пока кончаю писать.

Чувствую себя хорошо. Бодро.

Целую всех крепко, крепко.

Ю.Никулин


8 октября 1940 года

Дорогие мамочка и папочка!

Как вы, детки, поживаете?!

Вот уже 4 дня, как от вас ничего нет.

Немножко волнуюсь: "Не случилось ли чего?"

Сейчас сижу и жду почтальона. Если принесет что-нибудь от вас, то в конце вам напишу об этом.

Живу по-прежнему хорошо. Сегодня в 3 часа дня на московский вокзал приехала новая партия молодого пополнения нашего полка. Приехали из Москвы!! Они еще к нам не приехали. (Получают обмундирование и моются.) По-видимому, приедут сегодня ночью или завтра утром.

Мы живем на втором этаже, а весь первый этаж предоставили для "молодых". Весь день сегодня там приготовляли: набивали матрасы, заправляли матрасы, подметали, топили печи и т.д.

В этом году молодое пополнение будет "агромадным". Мы, конечно, ждем их с нетерпением. Особенно нам интересно: "Какие ребята?" "Не с одной ли улицы? Может быть, вместе учились?" Я надеюсь встретить какого-нибудь знакомого.

Дела мои идут по-прежнему. Чувствую себя хорошо. Пожаловаться ни на что не могу.

9 октября 1940 года

Только сегодня могу продолжать писать. Только было вчера расписался, как вдруг приносят письмо от мамы. Не успел я его распечатать, как вдруг является дежурный по дивизиону и читает список подсобных рабочих на кухне. Я был в числе прочих жертв. Не распечатывая письма, помчался на кухню и там только смог прочитать его.

Когда проходили на кухню, встретили 3 грузовика с чемоданами. Это везли вещи "новичков". Чемоданы были новенькие и хорошие. Поэтому мы сразу решили: "Такие чемоданы" есть только в Москве!"

И действительно, половина 12-го явилась первая партия. Мы с умилением смотрели на них. Как интересно! Все были одеты во все новенькое. К великой нашей зависти, у них были синие брюки (нам дадут их к празднику).

Ребятки, видно, дорогой подустали, но шли бодро и пели охрипшими голосами: "Ты мне что-нибудь, родная, на прощанье пожелай!"

Нас к ним не подпустили.

Все время с ними было высокое начальство во главе с комиссаром полка.

Все ребята из Москвы, чему мы очень рады, но, по-моему, десятиклассников маловато, а которые и будут -- тех берут в полковую школу. Что касается "приказа", о котором говорил Борис, -- то это очередная пуля или его трепня. Командиров сейчас и без того хватает. Полковые школы удовлетворяют потребность подразделений.

А что касается сдачи зачетов, то это, действительно, сдают, уходящие бойцы призыва 38 и 37 годов.

Они сдают на младших командиров запаса. То есть когда их будут призывать на сборы или брать на войну, то они уже тогда будут младшими командирами. Что же касается меня, то даже если бы и был такой приказ, то я бы так сдал на младшего командира, что меня демобилизовали на полгода раньше.

Ну, об этом довольно.

Очень рад был, что Гося тоже черкнула мне несколько строчек. Поцелуйте ее от меня крепко-крепко, за все. По приезде домой буду слушать патефончик.

Как вам нравится приказ об обмундировании?

Бойцы, которые уходят в этом месяце домой, прямо-таки потрясены. Ведь там написано, что по прошествии трех дней после приезда надо стать на учет и сдать все обмундирование, выданное в армии. А ведь у многих (у нас, например, у всех) дома нет ничего надеть. У кого продали, у кого сносили. А у одного отец пропил, говоря: "Ты себе из армии привезешь!"

Так что, положеньице аховое.

Сейчас сижу в лен. уголке. "Молодых" гоняют по дороге. Учат ходить строем. Смеху! Кто в лес, кто по дрова.

Что касается анекдотов, то я получил номера, кончая 550-м. Пришлите мне остальные 500 с лишним!

Посылаю вам финскую карточку какой-то дикой женщины Луизы Леерс.

Скажите Нинке10, чтобы она не занималась физкультурой, а то будет такой же...

Ну, пока кончаю писать.

Надо идти работать.

Целую всех-всех крепко-крепко.

Ю.Никулин

Р.S. Наташе скоро напишу. Обязательно.

Спасибо ей за открытку.

Малышку поцеловать в лобик.


29 октября 1940 года

Дорогие мамочка и папочка!

Как вы поживаете?!!

Настроение сейчас (последние дни) паршивое! Шутка ли? Полмесяца я от вас не получаю писем. Вернее, полмесяца, как ко мне не приезжал почтальон. Отсюда я и заключаю, что нет писем. Конечно, если вы пишете мне, то все письма в целости и сохранности. Находятся на батарее. Но почему не едет почтальон? Первое время мне он усердно возил письма (так я получил письмо от мамы, Риточки и Лельки Тарасова11.

Но вот последние 15 дней о нем ни слуху ни духу. Не думаю также, что на это повлиял переезд батареи на точку (соседнюю).

Ну, день, ну, два переезжали, но ведь можно было прислать с человеком, привозили же мне продукты. Странно!!

Мысль о том, что "может быть, вы не пишете", больше всего меня пугает.

Может быть, что-нибудь случилось?

Поэтому последние дни я хожу, как на иголках. За все время самое большое это один раз я не получал 5 дней (!!!) от вас письмо, и то это мне казалось громадным сроком.

А здесь -- 15 дней.

Последнее письмо я получил 14-го от мамы. 15-го было от Риточки и Лельки Тарасова.

Вчера я послал письмо на батарею, нашему почтальону, чтобы он мне срочно ответил, в чем дело.

Завтра мне должны привезти продукты. Если же не будет письма, оставляю этого человека за себя здесь, а сам еду на точку.

Но если во всем виноват почтальон...

Я ему дам...

Но если действительно не будет писем? Для меня будет удар. И я не знаю тогда, что и делать. Через каждые 10 -- 15 минут выбегаю смотреть на дорогу, не видно ли почтальона.

Ну, да ладно. Думаю, что все недоразумения уладятся.

Живу хорошо. С книгами для чтения повезло мне очень.

У знакомых на том берегу разыскал на чердаке запыленную корзинку. Первая книга, которую я увидел, была "Консуэло" (Жорж Санд, или "Женский Жоржик").

Читал всю ночь. Очень понравилась.

Но больше всего меня потрясли... "Вокруг света" (!!!) за 25-й, 26-й, 28-й годы.

Это было потрясающе. Я начал плясать на чердаке. К великому удивлению хозяйки дома.

Выяснилась трагическая подробность.

Этим летом, оказывается, ее муж-зверь сжег целую корзину книг, в числе которых были полные собрания сочинений Конан Дойла, Кервуда, Уэллса и др. писателей.

Это "остатки", сказала она.

Но и эти остатки обрадовали меня несказанно. Читаю целыми днями. Так интересно, что жуть берет.

"Вампир из Сусекса" Конан Дойла (Шерлок Холмс). Читал в 2 часа ночи при свечке, когда ветер свистел в лесу. Было страшно и в то же время приятно. Больше новостей никаких нет.

Ну, пока, целую вас всех-всех.

Крепко-крепко.

Надеюсь скоро получу от вас письма.

Ю.Никулин


23 декабря 1940 года, понедельник

Дорогие мамочка и папочка!

Как вы поживаете!!?

Третьего дня мною было послано 6 писем. Уж не знаю, получили ли вы их или нет. На наш дом приходилось 3 письма. Получили ли вы письмо, где я вам описывал свою встречу с Колей Душкиным?

Живу по-прежнему хорошо. Из санчасти еще не ушел. Не знаю даже, что и писать. Дни проходят довольно-таки однообразно, но быстро. Вчера был выходной, но я не ездил никуда, так как в следующий выходной думаю уехать в отпуск на весь день. За последнее время ничего такого не случилось. Впрочем, опишу дела 5-й батареи. 5-я батарея стреляла на Ладожском озере. Приехал Кулик12, и ему стрельба страшно понравилась. Он сказал, что они поедут всей батареей в Москву на всеармейские соревнования. Мы, конечно, страшно им завидуем (если они будут).

Я этому делу мало верю. Не буду верить до тех пор, пока не уедут.

Слухи о том, что теперь будут новые сроки службы в РККА, становятся все настойчивее и настойчивее. А именно: младшие командиры служат 2 года, а бойцы -- полтора, то есть я должен демобилизоваться в мае-июне. Это, конечно, было бы очень здорово. Пускай это будет неправда, но зато все-таки радостно на душе.

Это напоминает еврейский анекдот о кувшине молока в Ленинграде, который стоит 20 копеек.

Фотографии Госе и Нине я пришлю при первом же возможном случае.

Сейчас уже около часу ночи. Давно отгремели звуки "Интернационала", а я сижу и пишу, вспоминая вас. Надо сказать, что вспоминаю я вас частенько.

Это обыкновенно бывает после трудового дня, полного беготни и суматохи.

В комнате никого нет. Все разошлись кто куда. Я один. Сажусь на кровать: приятно вытянуть ноги, которые бегали весь день.

На печке стоит репродуктор; приглушенно играет музыка. (Обязательно музыка! Без музыки нет никакого настроения мечтать.)

Первое время ни о чем не думаешь. Потом полузакрываешь глаза и... начинаешь думать о далекой прекрасной Москве, начинаешь вспоминать малейшие подробности своей домашней жизни. Временами так ярко себе все представляешь, что становится жутко...

Вот я лежу в постели. Утро. Я только что проснулся и заскрипел кроватью. Милька уже начинает прыгать около, трогать окно, просясь ко мне. Время -- приблизительно часов 10. Мама уже давно встала. Ее нет в комнате -- она ушла на Разгуляй.

Разгуляй! Как приятно звучит это слово! Сразу представляешь наш уютный Разгуляй, вечно оживленный, наполненный звонками трамваев и ревом автомобилей.

Папа крепко спит. Он поздно лег сегодня. Из кухни несутся звуки горящих примусов, и горшки ударяются о кафельный пол уборной. Мимо двери часто ходят. По шагам сразу можно узнать, кто прошел. Вот тихие шаги тети Лины, а вот тяжелые -- тети Гели. Она немножко хлопает шлепанцами...

Вот прошел дедушка с подстаканником в руках, скрипя ботинками... Прошел дядя Витя...

Но вот хлопает дверь, и слышится голос мамочки. Она всегда входит и что-нибудь говорит.

Например: "Паулина Эдуардовна, на Разгуляе [неразборчиво] и очередь совсем небольшая!"

Или: "Капусту привезут к 12 часам. Володя встал?"

Или просто: "А вот и я!"

Как приятно все это вспоминать.

Мамуся обыкновенно задерживается на пороге, открывает дверь, которая стукается о мою раскладушку. Милька кидается к ней.

У мамы в руках хлеб, масло и т.д.

Она стоит и обыкновенно говорит: "А вы все еще спите! Володя13! 12 часов!! А тебе должен звонить [неразборчиво].

Папка, спросонок: "Встаю, встаю..." Милька неистовствует... Я кричу: "Мама! Мама! Ведь ты не замечаешь крошку". Мама, хватая Мильку под передние лапки: "Да вижу! Вижу! Кто же это у нас золотой, ну, кто это у нас золотой и даже немножко серебряный?!"

Мы с отцом хихикаем. Я начинаю вставать. Папа ногами делает гимнастику.

Я пишу и замираю от восторга. Но... Я уже увлекся. Надо кончать и ложиться спать, целую всех вас с Госей крепко-крепко.

Привет всем.

Ю.Никулин


26 декабря 1940 года

Дорогие мамочка и папочка!!!

24-го получил письмо от мамочки и Тани и вчера от папы.

Последнее время я получаю письма очень часто, то от вас, то от ребят.

Вчера послал вам письмо, но сегодня решил написать еще. Особенных событий у нас не произошло, за исключением разве, отъезда 5-й батареи в Москву. Это их отправили за то, что они хорошо стреляли.

Мы, конечно, им страшно завидуем.

Но еще неизвестно, отпустят ли их в отпуск там?

24-го ездил в баню один, но письмо ваше забыл дома и поэтому, чтобы вы не беспокоились, послал открытку. На 4-й батарее произошел несчастный случай. Молодой красноармеец тянул связь (прокладывал линию телефонную). Вдруг закричал и упал. Все решили, что он шутит, но когда подошли к нему, увидели, что с ним что-то случилось. Пока от нас вызвали машину, он уже умер. Его отправили в Ленинград, на вскрытие. Вчера вскрывали, и выяснилось, что у него случился разрыв сердца. Завтра его хоронят. Очень, конечно, я жалею его, хотя и не видел ни разу. Он с 1920 года. Дома, в Смоленске, осталась одна мать. Он у нее единственный. Все, конечно, потрясены. За все время в полку не было еще такого случая.

1-го числа должен получить отпуск на целый день. Поеду в Ленинград и там опущу письмо с карточками для Госи и Нины Холмогоровой. Я еще держусь за свое место санитара. Мало надежды, что я здесь укреплюсь, но все-таки маленькая капля надежды держится во мне.

В Ленинграде был в справочном бюро. Но там мне справку дадут (сказали) в том случае, если я укажу место рождения тети Веры14. Пожалуйста, мама, напиши мне.

К Инночке15 я, возможно, зайду, если переборю страх. Однажды мы мылись в бане совсем почти около ее дома, но и тогда я испугался зайти.

Новый год (Старому): "Иди, иди... Не задерживайся! Я должен демобилизовать Никулина!"16
Новый год (Старому):
"Иди, иди... Не задерживайся!
Я должен демобилизовать Никулина!"16

27 декабря 1940 года

В 8.00 по московскому времени (то есть на утренней поверке) старшина зачитал приказ о том, что все красноармейцы нашего полка, имеющие среднее образование, сдают на младших сержантов. 7 января 1941 года.

В состав комиссии, принимающей зачеты, войдут: майор [...] (и т.д.)

Р.S. Хорошо, что меня на поверке не было, а то бы я упал тут же, бездыханный.

Вот главное событие, происшедшее за последнее время. Я, конечно, первое время надеялся, что, дескать, нестроевик... санчасть... и т.д.

НО... НО! Фамилия моя уже красуется в списке экзаменуемых.

Как видите, "не здать" нельзя.

Но главное впереди. Я 6 месяцев пробуду младшим сержантом и потом буду сдавать на младшего лейтенанта запаса. Если я сдам на него и еще прослужу 3 месяца, то меня отпустят.

НО... НО! Если я не сдам на младшего лейтенанта, я буду служить еще год лишний.

Как вы видите, сколько еще трудностей на моем пути. Но я надеюсь, что счастье мне не изменит и все будет хорошо. Я приеду в сентябре месяце к вам, и мы заживем счастливо. После сдачи есть основания остаться здесь же.

Ну, пока, целую крепко.

Ю.Никулин


29 декабря 1940 года

Дорогие мамочка, папочка и Госик!

Поздравляю вас с Новым годом и желаю вам счастья и успехов в 1941 году. Я получил деньги и надеюсь весело справить Новый год. Живу по-прежнему. Хорошо. Чувствую себя прекрасно. НО... НО... НО...


2 января 1941 года, четверг

Дорогие мамочка и папочка!

Итак, начался январь 1941 года!

Первым долгом: большое спасибо вам и Госику за поздравление, которое вы мне прислали. Я его получил вчера вечером, вернувшись из отпуска. Надеюсь, вы получили мое поздравление с Новым годом. Вам в письмо я вложил фотографии для Госика, а также послал Нине Холмогоровой.

Еще раз большое спасибо за поздравительное письмо. Особенно мне понравилось папочкино письмо, где он писал четверостишия.

Ну, напишу о себе.

Живу по-прежнему, на новом месте, то есть в санчасти, но чувствую, что доживаю свои последние дни. Ведь 7-го, как вы знаете, мы сдаем на младших сержантов. Поэтому в промежутках между работой приходится урывками заниматься. Я у ребят достал кое-какие книги, как-то (БУЗА, СУП) и др. Слово "БУЗА" расшифровывается: боевой устав зенитной артиллерии, а "СУП" -- строевой устав пехоты. Как видите, получается довольно интересно.

Не знаю, что со мной будет, но я решил честно, как и все, идти и сдавать. Я решил не делать, как некоторые, которые освободили себя тем, что вымаливали себе освобождение от держания экзаменов.

В штаб на каждого из нас комбат подал характеристики. Севка Филиппов17 видел мою характеристику и заявил, что за нее одну меня могут сделать командиром, так как она кончается словами: "Красноармеец Никулин вполне может командовать". Правда, нам говорили, что, возможно, мы и не будем командовать, а просто будем служить наравне с рядовыми, имея звания младшего сержанта.

Но вряд ли так будет.

Вчера рано утром встал, сделал уборку и побежал с увольнительной в руках на станцию. Поезд отходил в 11.23. Увольнительную мне дали до 24-х.

Я уже вам писал, что я получил деньги и поэтому настроение у меня было прекрасное.

На станции вошел Севка Филиппов, и мы решили с ним ехать вместе.

Сначала сговорились поехать к Николаю Голикову (бывшему командиру), а потом -- в Эрмитаж.

Николая Голикова мы не застали дома. "Как ушел вчера вечером встречать Новый год, так до сих пор нет", -- сказала нам его старушка мать.

Мы решили идти в кино. Полетели на "Сибиряков"18. Картина оказалась детской и довольно-таки посредственной. Но удовольствие было пополнено бутылкой "крем-соды" и мороженым.

Как только кончился сеанс, полетели сломя голову в соседний кинотеатр, где шел "Яков Свердлов"19. Почему-то решили, что это будет скучно. Будут одни митинги... Но все же решили пойти. Мы были потрясены. Картина замечательная. Она произвела на нас громадное впечатление. Отдельные эпизоды мне очень понравились.

У Севки увольнительная была до 10, и я решил ехать с ним вместе. Приехали усталые, но довольные. На этот раз я встретил Новый год очень хорошо.

Собственно говоря, сейчас уже 3-е число, т.к. 2 часа ночи. Все спят, а я сижу один.

Ночью писать лучше всего. Мысли лезут в голову одна за другой. Кажется, писал бы и писал.

Но мысль о том, что завтра вставать рано (в 9 часов) заставляет меня заканчивать свое послание. Чувствую себя сейчас хорошо. Только, правда, немного простудился. (Большой насморк и небольшой кашель.)

Но я глотаю вот уже второй день кальцекс, уротропин, и т.д. Надеюсь, все пройдет. Сейчас туго с дровами. Приходится с трудом их доставать.

Ну, ладно, пока кончаю писать.

Целую всех-всех-всех крепко.

Ю.Никулин

Р.S. Малышку-крошку "обцеловываю".


10 января 1941 года

Дорогие мамочка и папочка!

Несмотря на то что совсем недавно послал вам письмо, посылаю еще, т.к. за это время произошли некоторые события. А именно: я сдавал испытания на младшего сержанта. Опишу подробнее все, что со мною было.

Как вам было известно, испытания должны были быть 7-го, но они не состоялись (я об этом уже вам писал).

Я успокоился и решил больше никуда не ходить справляться о том, когда сдавать, как вдруг вчера (9-го) утром, часов в 10, являются все наши супчики из батареи. Оказывается, они уже все собрались и пришли за мной. Я, конечно, сначала обалдел, а потом стал быстро переодеваться. Пока двое помогали мне одеваться, Филиппов сухой бритвой брил мне усы. Наконец все было готово, и мы торжественно отправились сдавать. Нас, сдающих с батареи, было 9 человек. Сдавать нужно было по всем дисциплинам отдельно. В каждом классе -- один зачет.

От строевой и физо я, тем не менее, решительно отказался, заявив, что я нестроевик. Мы решили сдавать. Совершенно спокойно, т.к. мы здесь заинтересованы были "не сдать".

В кабинете, где сдавали политику, когда меня вызвали, я заявил, что я ничего не знаю, т.к. очень много болел и все забыл.

Старший политрук стал мне задавать различные вопросы, но я заявил, что ничего не знаю и не помню.

Тогда он хлопнул кулаком по столу и сказал: "Довольно ломать комедию! Назовите мне Союзные Республики!" Тут уж я не мог не ответить, и этого ему было совершенно достаточно, чтобы поставить 3. Тогда я понял, что это "беспроигрышная лотерея" и стал сдавать по-серьезному. Не буду описывать, как я сдавал, но скажу свои результаты: химия -- 5, спецпредмет -- 4, стрелковая -- 4, топография и тактика -- 4. Таким образом, испытания сданы, и я теперь жду результаты. Не думаю, чтобы мой "нестроевик" на что-нибудь повлиял, но я все же еще не верю, что мы будем с "сикилями"20.

Могу сказать одно: комиссар заявил, что все, кто со средним и высшим образованием, служат только 2 года, следовательно, мы должны уйти в этом году.

Но все же прибавление одного года службы военно-воздушным силам на нас подействовало удручающе.

Сегодня я вздохнул свободнее, т.к. батарея поехала на Ладожское озеро стрелять. Комбат (Ларин) и политрук за три дня до отъезда уже охотились за мной, чтобы узнать, выпишусь ли я к ихнему отъезду из санчасти. Я им обещал, но сам затаивал "некоторое хамство".

Шутка ли... На Ладоге все болеют, т.к. там дикий холод и ветер. Все дни приходится потеть, бегая по тревогам. Так что я страшно рад, что и на этот раз избежал этой поездки.

В санчасти мне живется по-прежнему хорошо. Ведь я здесь уже 2-й месяц и чувствую себя прекрасно.

Правда, после трудновато. Уж ноги гудят, но зато здесь в сто раз лучше, чем на батарее.

Милые мои! Простите меня, что иногда пишу с большими промежутками. Дело в том, что днем нет времени писать, а вечером клонит ко сну. Вот и сейчас. Все уже спят, а я пишу. Спать хочу безумно. Но все же пишу, упорно, т.к. не хочу вас беспокоить.

Больных сейчас меньше. Период ихнего засилья кончился.

Ну, пока, кончаю вам писать, милые мои.

Целую вас всех-всех крепко.

Ю.Никулин

Р.S. Меня очень радует, что есть надежда на то, что с Ниной21 все уладится.

Письма от вас я буду получать с опозданием на один день, т.к. наш почтальон будет их на почте передавать полковому почтальону, а тот уже мне.

Правда, можно было бы вам прямо писать на санчасть, но уж, ладно. А впрочем, вот мой новый адрес:

Ленинград, ст. Горская, 115 З.А.П. Санчасть. Никулину.

Если можно, пишите так. А то с тем адресом будет кутерьма.


14 января 1941 года

Дорогие мамочка и папочка!

Как вы, детки мои милые, поживаете?

Я очень переживаю, что последнее время пишу вам очень редко. (А может быть, и не редко. Но мне кажется, что редко.)

Но в этом виновата не моя лень, как бывает, правда, редко. Сейчас очень и очень занят. Переживаем горячие денечки. Дело в том, что в санчасть пришел новый начальник (военврач 2-го ранга). Он нас с первых же дней своего прибытия взял в ежовые рукавицы. Но здорово достается. Весь день на ногах. На батарее я в жизни так не уставал, как здесь. Но... зимой на батарее гораздо хуже, чем здесь. Холод, двухсменные посты и т.д.

Мне бы только здесь перезимовать, а весной я опять уйду к нашим. А если в ближайшее время нам не дадут еще санитара, то уйду сейчас. Правда, если уйду зимой, то уйду только после того, как наши приедут с Ладожского озера. Чувствую себя прекрасно. На следующей неделе съезжу в Ленинград, на рентген, как просила меня мама. Завтра еду в Ленинград за медикаментами и опущу это письмо.

Сейчас я сижу один. Один санитар уехал в город отвозить больного, а другой пошел на партсобрание.

По радио сейчас, по-видимому, передают что-нибудь паршивое, т.к. наш радиоузел дает записи пластинок. Надо сказать, что пластинки замечательные. Все новинки, а также лучшее из старых номеров. Приеду домой -- буду собирать тоже пластинки. Правда, наверное, придется доставать по знакомству, как-нибудь, т.к. хороших пластинок в магазине не достанешь.

На днях получил письмо от Мишки Демидова22 и Шурки. Прислали теплое товарищеское письмо. Писали его во время подготовки к испытаниям. Шуркины действия я не одобряю. Ему надо было кончать медицинский.

В конце письма обещался попасть в Ленинград во время каникул, но, по-видимому, ему это не удастся.

Если дядя Ганя поедет в Ленинград, то пусть даст телеграмму. [...]

Я очень рад буду его увидеть.

Погода сейчас стоит довольно-таки сносная. Особенно больших морозов нет, но ветер здоровый все время.

Теперь относительно моего "сержантствования".

Ходят слухи, будто бы присвоят звание 25-ти человекам. Если это так, то я могу быть спокойным. Нас сдавало очень много народу, и если выбрали только 25, то я-то в первые 25 по отметкам не подойду. А другая версия -- это та, что будто бы кому не присвоят звание, тот будет сдавать еще раз.

Одним словом, я успокоился.

Решил так: что будет -- то будет.

Меня успокаивает только одно, это слова комиссара: "Все, имеющие среднее образование, служат 2 года и отпускаются осенью 1941 года".

Как быстро летит время. Уж пол-января прошло. Каких-нибудь полтора-два месяца, и зима окончена.

Лето пройдет совсем незаметно, и я увижу вас. Увижу не во сне, как это бывает каждую ночь, а наяву. Увижу вас, Госю. Всех родных и знакомых. Увижу крошку Малышку, которую я вспоминаю очень часто.

Ну, кончаю писать. Надо бежать за ужином, а потом -- получать на складе продукты.

Еще раз очень и очень прошу вас -- не сердитесь на меня, если будут порядочные перерывы между письмами.

Целую всех-всех крепко-крепко. Любящий вас

Ю.Никулин


27 января 1941 года

Дорогие мамочка и папочка!

Если бы вы знали, детки, как я переживаю, что не могу послать вам столько времени подробного письма! На днях представился случай написать вам письмо.

Я решил сначала написать в одно место, а потом вам, но едва кончил писать первое письмо, как понадобилось срочно ехать в Левашово за больным, и я не успел вам написать ни строчки.

С тетей Гелей я встретился 22-го. Получил от нее открытку 21-го и на другой день отпросился в Ленинград. Приехал на вокзал и позвонил. Оказывается, ее не было дома, она отправилась в магазин. Но меня пригласили зайти обождать ее. Я пришел быстро и стал ждать.

Когда я встретился с Исааком Абрамовичем23, то мне не удалось познакомиться близко с хозяевами дома. Познакомился с одним Мишей. Теперь были все, и меня очень радушно встретили. Я быстро освоился и через каких-нибудь 40 минут мы уже играли в карты, причем вместо денег расплачивались ударами карт по носу. (Очень азартно получается.)

Вскоре пришла тетя Геля, и произошла наша встреча. Ну, конечно, радости не было границ. Я стал расспрашивать тетю Гелю обо всем, и она мне рассказала о вас, о [неразборчиво] и о Москве.
2-й Прибалтийский фронт. 1944

После этого мы пошли в гости к одним родственникам тети Гели, где я провел остаток вечера. Правда, там было скучновато.

Мы уговорились встретиться 26-го. Причем они все обещали достать билеты на Эдди Рознера и идти туда всей компанией.

Скажу прямо, что даже утром 26-го у меня не было никакой надежды уйти в отпуск, но...

Счастье улыбнулось мне, и вот я несусь на поезде в Ленинград. На вокзале меня чуть было не забрал пьяный лейтенант. За то, что я его не приветствовал. Но я смотался. Опишу подробно все в следующем письме, так как сейчас нет времени. На Эдди Рознера билеты достали.

Дом культуры промкооперации, в котором должен был он выступать, в 6 -- 10 метрах ходьбы от них. В 9 часов мы уже были там.

Конечно, меня Эдди Рознер потряс. Не буду останавливаться на отдельных местах, но в Гофмана24 я был влюблен.

После театра я простился с тетей Гелей. Она вас поцелует от меня.

С ней посылаю карточки тете Марусе, севастопольцам и смоленцам.

Госик! Деньги, посланные тобою с тетей Гелей, я получил. Спасибо тебе за них. Я уже благодарил тебя, но на всякий случай, если письмо не дошло, целую еще раз.

Ездил несколько дней тому назад в поликлинику, где меня просвечивали. Рентген дал хорошие результаты. Ничего у меня не обнаружили.

Я ваши письма получаю аккуратно. Спасибо вам за них большое.

Как вы получаете от меня?

Да! Да!

Самое главное!

Звание младшего лейтенанта мне не присвоили!

Ура! Ура!

Получила ли Нина поздравительное письмо?

Адрес мой несколько изменился, но я еще не знаю точно. Как узнаю, так напишу.

Вы мне будете писать уже по нему.

А пока пишите на санчасть.

Ну, пока, кончаю писать.

Сейчас еду в Ленинград на машине за [неразборчиво] для санчасти. Целую вас всех-всех крепко-крепко.

Любящий вас

Ю.Никулин


29 апреля 1941 года

Дорогие мамочка и папочка!

Несмотря на то что у нас сейчас горячее время, все же выбрал свободную минутку и пишу.

Сейчас только что пришел с поста. По-настоящему надо было бы заснуть, но дел по горло.

На меня возложили организацию вечера самодеятельности. Все дни бегаю, высунув язык. Умоляю, уговариваю, прошу, ругаюсь, грожусь и т.д. Дело в том, что никто не хочет выступать. Все же наскреб пока 8 номеров. Я тоже приму участие в этом вечере (это будет утром). Во-первых, я буду конферировать, а во-вторых, младший сержант Ваинтрауб25 втягивает меня в какой-то дикий номер. Я должен стоять и декламировать "Мужичок с ноготок", причем руки мои спрятаны. Руками же будет действовать Вайнтрауб. Он заявляет, что должно получиться смешно, хотя я отношусь скептически к этой затее.


1 мая 1941 года

Дорогие мои!

Только сейчас могу продолжать письмо. Сейчас 8 ч. вечера.

Фу! Точно гора с плеч!

Концерт самодеятельности прошел замечательно. Мои труды не пропали даром. Концерт имел успех. Не буду хвалиться, но немало успеха выпало и на мою долю.

Комбат заявил, что "если бы не вы, Никулин, то все бы пропало".

Конечно, ваш сын перевел разговор сразу насчет отпуска в Ленинград. Меня обещали пустить.

Расскажу поподробнее все, что было.

Итак, 30-го числа вечером у меня было заприходовано 8 номеров. Боже! Сколько трудов стоило их сколотить. Сколько пришлось унижаться! Наконец я вздохнул спокойно: передо мной лежала готовая программа концерта.

Я мог готовить конферанс.

Как я и предполагал, дело было нелегким. Я сел готовить конферанс в 23.00 30-го (до этого я писал стенгазету). И только в половине четвертого ночи конферанс был готов. Конечно, это было жалкое подобие конферанса. Ряд грубоватых анекдотов, выбранных из моих 1079 штук. Долго копался в письмах: разыскивал все репризы, присланные мне папой. Кое-что пригодилось. В 4 часа, утомленный, но довольный, я лег спать. С подъемом меня не будили, и я проспал до 10-ти часов.

Утром встал, помылся, побрился, почистился, пришил новый воротничок и отправился хлопотать насчет сцены.

С 15-го апреля до 30-го стояли жаркие, солнечные дни. Но 1-го (сегодня) погода резко изменилась: пошел крупный снег, стало скучно и холодно.

Поэтому провести концерт под открытым небом не удалось.

Но я прекрасно приспособился в столовой. Из двух больших одеял сшил занавес. Столы сдвинул в одно место, поставил скамейки. Получилось очень здорово.

Потом бегал, собирал выступающих, которые только за час до выступления стали готовить свои номера.

Только когда началась торжественная часть, я опять подзанялся конферансом. Переписал его в маленькую книжечку и, запершись в пустой землянке, один раз прорепетировал. Как раз кончилась торжественная часть к концу моей репетиции. После торжественной части был объявлен перерыв на 15 минут, чтобы мы могли подготовиться.

Наконец все готово. Столовая битком набита. Я вызываю за "кулисы" участников первых двух номеров. И начинаю концерт. Вступление весеннее. Имеет успех. Если сначала начинал нерешительно, то потом все пошло, как по маслу. Все лежали от хохота. Многие остроты были такие, что могли звучать только на нашей батарее.

Концерт был убогонький, но был подобран так, что здесь были и стихи, и худ. рассказывание, и пляска, и музыка, и театральное искусство.

Наш номер с Вайнтраубом чуть было не уморил некоторых военных, так они смеялись.

Номер объявился так: "Сумасшедший карлик читает стихотворение Некрасова "Мужичок с ноготок".

Занавес раздвигался очень немного. На сцене стоял табурет. На табурет я ставил руки, всунутые в сапоги. Руками же действовал Вайнтрауб, спрятавшись за моей спиной. Я читал стихотворение, болтая "ногами", а Вайнтрауб жестикулировал своими руками. Получилось очень смешно.

Я, конечно, очень доволен, что мои труды не пропали даром. 27-го (кажется, это было 27-е) получили новое обмундирование. Фуражку, брюки и гимнастерку. Велика мне только гимнастерка. А остальное все впору.

Сегодня почти все поехали в Ленинград (коллективно) гулять по улицам. Я же не поехал, т.к. иду в наряд. Но наряд очень благоприятный. Я буду в дозоре. С 23.00 до 4.00. А весь день буду свободный. Возможно, удастся вырваться завтра в Ленинград. На соседней батарее произошел несчастный случай. Часовой у огнесклада решил побаловаться: прицелился в разведчика и спустил курок. В канале ствола оказался патрон, и разведчик был убит наповал, в голову.

Я этого парня-разведчика очень хорошо знал. Работая в санчасти, я с ним часто виделся.

Получил за последние несколько дней 2 письма от мамочки (вернее, это уже третье письмо подряд). Письма очень интересные. Последнее письмо пришло прямо на батарею. (По новому адресу.) Получили ли вы мое поздравление?

Да! 30-го (вчера) было кино "Кубанцы"26. Завтра и послезавтра гуляем! Ура!

Теперь постараюсь вам писать почаще. Кончаю писать. Целую всех-всех вас. Крепко-крепко.

Любящий вас

Ю.Никулин


26 мая 1941 года

Дорогие мамочка и папочка!

Как вы, детки, поживаете?

Простите, что долго не писал.

У нас сейчас все время идут поверки. И поэтому голова моя забита уставами, материальной частью приборов и т.д. В последнем письме я писал кое-что для папы. Получили ли вы это письмо?

Теперь вам опишу, как я "смотрел" футбольный матч в Ленинграде.

Как вам уже известно, я только и жил мыслью о предстоящем матче. Уже с утра 24-го было условлено, где мы встретимся и в какое время. Но... вдруг. 24-го вечером по всему полку приказ: всем командирам никого не пускать в отпуск 24-го и 25-го. Мы были потрясены. Почему? Отчего? Так и остался тайной этот приказ.

Все было убито. Все наши планы рухнули. И мы весь выходной день сидели дома.

Погода сейчас стоит солнечная, теплая.

Правда, сегодня с утра дует с залива сильный ветер.

Насчет демобилизации ничего не слышно.

Последнее письмо получил от папочки. Получил письмо в бане. Только начали раздеваться, как вдруг Гусев и говорит: "Юрка! Я же забыл тебе письмо передать!!!" И вынимает из-за пазухи письмо. Я, конечно, был очень рад. Перестал раздеваться и жадно прочел письмо.

Только сегодня утром узнал, что тбилисцы проиграли киевлянам 0:3. Был, конечно, страшно рад, т.к. динамовцы Москвы чистенькие лидеры. До сих пор теряюсь в догадках, как "Спартак" мог проиграть "Стахановцу"? [...]

Мамочка! Твое письмо с описанием праздника нам всем очень понравилось. (Я ребятам читал выдержки о выступлении у микрофона и злодеяниях Соколова. Также был обнародован случай с обезьянкой.)

По-прежнему живем на НП27.

Отважная тройка. Борунов, я и Гусев.

Здесь все по-старому. Случаев никаких не произошло. По очереди ездим за завтраком, обедом и ужином. Больше всего я люблю ездить за ужином. Уезжаю обыкновенно в 7 часов вечера. Полвосьмого я уже на батарее. Окруженный друзьями. Обыкновенно первые слова, которые мы произносим при встрече, бывают: "5:2!", "Спартак"-то, а?" или "Тбилисцы сволочи!"

Или: "Ну! Кто был прав?"

Потом начинается дискуссия. Извлекаются различные книжечки, листочки и вырезки.

Папа! Таблицу я до сих пор не веду (пишу результаты в книжечку).

Мне все-таки хочется поместить их в таблице в порядке вытянутого жребия.

Если сможешь, достань где-нибудь это.

Посылаю тебе небольшую вырезку из журнала "Красноармеец".

Через час еду за ужином и опущу письмо.

Шурке я еще не писал, т.к. вы писали, что он как будто 25-го числа обещался приехать в Москву. На днях послал небольшое письмецо Мишке Демидову.

Ну, пока, кончаю писать.

Я совсем забыл, что сегодня к вечеру надо написать срочно заметку в стенгазету.

Я -- постоянный корреспондент. Пишу на самые разнообразные темы: о волейбольной площадке, о том, как надо беречь свое здоровье, о коровах, которые забрели на позицию, и т.д.

Целую всех-всех-всех крепко-крепко.

На днях видел вас во сне. За столом сидели Гося, мама, папа и Наташа. На столе стояло много вкусных вещей.

Я решил, что это хороший знак.

Что ж, наверное, это вы меня встречаете из Армии.

Еще раз целую всех-всех.

Любящий вас

Ю.Никулин


20 июня 1941 года

Дорогие мамочка и папочка!

Как вы, детки, поживаете?

Простите, меня, милые мои, что я вам последнее время так редко пишу.

По-прежнему нахожусь на НП, ст. Оллило28.

Последнее письмо получил от мамочки. Но об этом я вам, кажется, писал. На батарее уже не был несколько дней и поэтому писем не получал. Завтра с утра пойдем за продуктами и, наверное, от кого-нибудь получу письмо. Здесь есть кинотеатр, но я ни разу еще в нем не был. Если удастся вырваться 24-го, то схожу на "Заключенных"29. Билеты здесь по рублю.

Вчера узнал, что "Спартак" проиграл в Ленинграде "Зениту". Был, конечно, очень рад, хотя желательно было бы, чтобы он проиграл кому-нибудь из лидеров. Подробностей игры пока не знаю. Звонил Вайнтрауб. Последний "Красный спорт" он достал и с нетерпением ждет меня.

Давно хотел вам написать, что Вайнтрауб был в Ленинграде и смотрел Львовский театр миниатюр. Ему очень понравились в их исполнении театрализованные анекдоты. Несколько штучек я вам в конце письма напишу.

Погода стоит сейчас очень хорошая.

Сегодня была гроза. Это первая в этом году гроза. Сейчас сижу на верандочке и пишу на своем знаменитом чемоданчике. На полу сидит Гусев и диким голосом поет "На муромской дорожке". Ванюшка30 сидит у телефона. Сегодня был поваром (мы по очереди готовим). Щи получились неважные. Это, по-видимому, оттого, что я забыл подбавить томату. Зато каша с жареной рыбой получилась замечательная. В общем, обед был приготовлен удовлетворительно.

Новенького пока ничего не слышно, и жизнь течет нормально. Надежда попасть в этом году домой не угасает.

Какое потрясающее совпадение.

Только что вам написал о демобилизации, как вдруг телефонный звонок. Звонил мой друг Юрка Обезгауз31. Сказал, что я завтра на батарее услышу много "уток" и что большинству из них надо верить.

К сожалению, "утки" далеко не утешительные. Завтра же вечером напишу вам, что это за разговоры.

Пишу выдержки из театрализованных анекдотов.

В одном семействе загостился очень долго старый знакомый. Муж и жена ищут предлог, чтобы его выгнать. Наконец, они сговариваются вытурить его следующим образом. Когда он придет, то они затеют спор: куда определить их сына? Жена будет говорить: "В консерваторию", а муж: "В военную школу". В самый разгар спора они обратятся к гостю, чтобы он высказал свое мнение. Если он поддержит жену, то его выгонит муж, а если мужа, то его выгонит жена. Когда пришел гость, начался жуткий спор.

"В консерваторию!!!" -- орала жена.

"В военную школу!" -- кричал муж.

Наконец, они обратились к гостю, который стоял и слушал их. Когда они задали вопрос, то уже ликовали в душе, предвкушая, как один из них выгонит гостя. Гость немного подумал и сказал: "Вы знаете, те два месяца, которые я еще у вас погощу, я решил не вмешиваться в ваши дела".

К зубному врачу приходит гражданин. "Доктор! Можно вырвать два зуба?"

Доктор: "Пожалуйста!"

"Нет, доктор! Их надо не просто вырвать, а по-мужски. Р-раз! Р-раз! -- и готово".

- Доктор: "Хорошо, хорошо! Я вам сделаю искусственное замораживание и..."

"Ради Бога, без замораживания. Мне надо без наркоза. По-мужски! Р-раз! Р-раз!"

Доктор: "Пожалуйста! Заходите и садитесь в кресло!"

Гражданин: "Да, нет же, это не мне надо рвать. Маша! Иди скорее! Доктор тебя сейчас примет!"

Детки! Пока кончаю писать. Целую всех крепко-крепко.

Ю.Никулин


Публикация Татьяны Никулиной
Примечания Марата Вайнтрауба
Рисунки Юрия Никулина


К сожалению, не все письма этого периода сохранились, не все из них датированы и не все имена и события удалось расшифровать и прокомментировать.

1 Тетя Геля -- мать подруги Юрия Никулина Наташи Холмогоровой, соседка по коммунальной квартире.

2 Малышка -- никулинская собака Милька.

3 Шурка Скалыга -- одноклассник Юрия Никулина.

4 Татьяна -- сестра Наташи Холмогоровой.

5 Горская -- станция по дороге от Ленинграда до Сестрорецка, в котором стояла 8-я батарея 115-го зенитно-артиллерийского полка, где с 1939 года служил Юрий Никулин.

6 Гося -- Ольга Ивановна, тетка, сестра матери Юрия Никулина.

7 Виноградов -- друг дяди Гани, отца Наташи Холмогоровой; у него Юрий Никулин останавливался, когда приезжал в Ленинград.

8 Рита -- московская подруга Юрия Никулина.

9 Капитан Варлыга -- командир дивизиона.

10 Нина -- сестра Наташи Холмогоровой.

11 Лелька Тарасов -- одноклассник Юрия Никулина.

12 Командующий артиллерией, Маршал Советского Союза.

13 Владимир Андреевич -- отец Юрия Никулина.

14 Тетя Вера -- родственница Лидии Ивановны, матери Юрия Никулина.

15 Инночка -- ленинградская знакомая Юрия Никулина.

16 Последняя фраза -- подпись к рисунку Юрия Никулина в этом письме.

17 Севка Филиппов -- младший командир на батарее, близкий друг Юрия Никулина.

18 "Сибиряки" (1940) -- фильм Л.Кулешова.

19 "Яков Свердлов" (1940) -- фильм С.Юткевича.

20 Сикиля (треугольники) -- знаки отличия младшего командира.

21 Нина Ивановна -- тетка, сестра матери Юрия Никулина.

22 Мишка Демидов -- одноклассник Юрия Никулина.

23 Видимо, брат жены Виноградова.

24 Солист оркестра Эдди Рознера.

25 Марат Вайнтрауб -- младший сержант, командир отделения на батарее, ближайший друг Юрия Никулина. После войны они женились на двоюродных сестрах Ольге и Татьяне и долгие годы жили в одной коммунальной квартире.

26 "Кубанцы" (1940) -- фильм М.Володарского и Н.Красия.

27 НП -- наблюдательный пункт на батарее.

28 Станция железной дороги за Сестрорецком на бывшей финской территории, теперь переименована в Солнечную.

29 "Заключенные" (1936) -- фильм Е.Червякова.

30 Ванюшка -- ефрейтор Иван Боруков.

31 Юра Обезгауз -- приятель Юрия Никулина, служивший на соседней батарее.